– Во-вторых: блондинка с голубыми глазами!

– И это условие для нас выполнимо.

– В-третьих: тонкая и стройная, как березка, и высокая, мне под стать: чтобы для поцелуя ей не пришлось становиться на скамеечку, а мне – на колени!

Наталия Сергеевна в раздумье загибает все десять пальцев и кладет еще два сверху. Затем подводит итог:

– Высокая, блондинка с голубыми глазами и худая есть только одна, но она не для вас.

– Это почему же?

– Потому что она – глупая овца, как и все блондинки.

«Это она так говорит, потому что сама темноволосая», – думает Ребман и продолжает:

– Что ж, идем дальше. Как там обстоят дела с остальными девятьсот девяносто девятью? Не усложняйте мне выбор, сами предложите ту, которая, по вашему мнению, мне больше всего подходит.

– Какой Обломов выискался! – возмущается хозяйка. – Так вы еще и лентяй? Сами выбирайте, чтобы мне не перетрудиться.

Тут в разговор с купеческим задором вмешался сам хозяин:

– Вот, значит, каковы ваши пожелания? А это – и он большим пальцем потирает указательный, – не играет вовсе никакой роли? А происхождение? Семья? Связи и так далее?

Ребман гордо отвечает:

– Это само собой разумеется, об этом и говорить не стоит! Если невзначай прилетит ангел с золотыми крылышками, пусть люди говорят: вот так счастливчик, за невестой еще и пол-России взял!

– Вот это мне нравится, именно так и нужно рассуждать, прежде чем решиться на такой шаг!

– Вы тоже так мыслили?

– Нет, – смеется Карл Карлович, – но все же и у меня неплохо вышло. В порядке счастливого исключения. Так что же у нас найдется для Петра-то Иваныча? Предлагайте, Наталья Сергеевна!

– Здесь только одна кандидатура годится – наша Женя, – не раздумывая, ответила хозяйка, – она вам вполне подходит: высокая, стройная, красивая, хорошо воспитана, из порядочной семьи. А уж в добродетелях определенно вас превосходит.

– Погодите, – перебил ее Ребман, – а саму невесту, высокую, стройную, хорошо воспитанную, богатую, из прекрасной семьи, – никто спрашивать не собирается? Что это за мода у вас в России тащить барышню под венец, словно козу на торг?

Но Карла Карловича этот упрек только забавляет: