– Со времени династии ассирийских Саргонов, с тех пор, как Навуходоносор превратил Вавилон в неприступную твердыню, никто еще не отваживался посягнуть на него с оружием в руках, – продолжал наместник.

– Золотые слова! – подхватил главный казначей.

– Кир тоже храбрился, покуда не подошел к стенам нашей несокрушимой твердыни. А увидел ее – и поостыл.

– Все мы того же мнения, – подал голос верховный судья, опираясь на трезубец, знак своего сана, – все мы того же мнения и убеждены, что даже самый могущественный завоеватель дрогнет перед творением нашего прославленного властелина, премудрого Навуходоносора. Однако Кир не отступил. Его не пугает толща стен, – голос судьи набирал силу, – просто он хочет облегчить себе задачу и войти победителем через открытые ворота.

– Рад, что мысль твоя, благородный рабианум, не сбилась с пути истинного, – похвалил Набусардар речь Идин-Амуррума. – Да, Кир не откажется от намерения взять Вавилон, ибо не Халдейское царство, а захват Вавилона – его цель. Сомневающиеся скоро убедятся в этом. Я разделяю мнение царя и верховного судьи.

– Верховный военачальник потому держит их сторону, – язвительно заметил сановник по торговым делам, – чтобы его не обвиняли в ограблении знати.

– Только подлец мог вымолвить такое, только наш общий враг, – ответствовал на это Набусардар.

Сановник по торговым делам поднял руки, судорожно растопырив костлявые пальцы, готовый вцепиться в Набусардара.

– Уважай хоть царя. – Один из советников схватил его за руки, силой заставляя опустить их.

– Разумеется! – в запальчивости крикнул сановник. – От нас требуют уважения, но о том, что наболело, и думать не смей!

Ко всеобщему удивлению, Валтасар с достоинством отвернулся от сановника и направился к судейскому креслу. Он держался как подобало истинно великому царю.

Стремительно опустившись в кожаное кресло, он поднял жезл, требуя тишины.

– К чему эти споры, мои верные подданные? – сказал он. – Нет сомнения, Кир хочет принудить нас сдать город. Он думает, что смог быстро продвинуться по халдейским землям потому, что полонил их владыку, царя Набонида. Меня же он не принимает в расчет, так как не признает законным царем…

Впервые Набусардару стало по-настоящему жаль царя. Отчаянным усилием слабой воли Валтасар заставлял себя разыгрывать роль мужественного и сильного властелина. К этому побуждали его нависшая над Вавилоном опасность и печальный урок, полученный под Холмами. Там он осознал, что высокомерие и празднословие отнюдь не делают части правителю. Но в своей попытке измениться, вести себя мудро и с достоинством Валтасар смахивал на беспомощного ребенка, окруженного сворой волков. Хуже всего было то, что решения его в самом зародыше отличались неуверенностью, расплывчатостью – кочующие облака под переменчивым ветром.