Царь заговорил с еще большим пылом и добавил угрожающе:

– Царь без царства, надутый павлин, Мардук опалит твои крылья. Да, да, Исме-Адад примирился со мной и сказал, что только тот, кто чтит Мардука, прочно владеет троном. Оттого-то я и помирился с Мардуком. – Валтасар сделал паузу и улыбнулся пророку. – Видишь, я и сам разгадал свой сон. Но, радуясь грядущей победе над Киром, отпускаю тебя на волю. Об этом просила меня благородная Телкиза, она призналась, что обещала Зоробабелю, – царь снова улыбнулся, – будущему правителю Израильского и Иудейского царства, помочь тебе. – Валтасар задумался. – Вступилась она и за твоих соплеменников. – Он снова погрузился в раздумье. – Не посулил ли ей Зоробабель корону израильско-иудейской царицы?.. Я знаю Телкизу с малых лет. – Глаза его блуждали, словно созерцая далекое прошлое; – Она всегда отличалась непомерным тщеславием. Но я желал бы ей стать царицей Вавилонии, – сказал царь, а про себя подумал:

«Должно быть, это она подстрекает Набусардара захватить престол, так уж лучше наречь ее царицей Иерусалима…» – По ее просьбе я согласился освободить вас из плена, но страна и все дороги, ведущие из моего царства, еще в руках Кира. Когда мы одержим над ним победу, я отпущу евреев. Вавилонии хватит рабов из персидских солдат. Вы же станете платить мне дань и послушно исполнять мои указы. Как только окончится война, составим уговор. Я отпускаю тебя.

Когда Даниил поднялся со скамьи, Валтасар задержал его, сказав с царственным достоинством:,

– Можешь порадовать опечаленное сердце царицы Вавилона, потому что я стараюсь изгнать из своей души ненависть и злобу. Ты был прав, сказав мне когда-то, что я слишком молодым оказался на халдейском троне. За те два года, что длится война, я не раз вспоминал твои слова, убеждаясь в их мудрости. Сколько пользы принесли бы они мне в молодости, не воспротивься я им тогда. Но в своей гордыне и упрямстве я пренебрегал советами старших. В дни моей беспечной юности старики тяготили меня. Однако опыт показывает, что за сединами кроется мудрость. Может, ты еще понадобишься мне. Теперь же ступай, ты свободен.

Сомкнувшись за Даниилом, драпировки на дверях еще колыхались, словно от дуновения ветра, когда вдруг снова распахнулись, № перед царем предстал Набусардар.

Низко склонив голову, он сказал без промедления:

– Да простит меня царь, что осмелился так рано потревожить, его величество, но я спешу сообщить тебе весть – этой ночью персы отступили. Они так далеко отошли от стен Вавилона, что наши воины потеряли их из вида.