Меня это убило. Я и понятия не имел, что ее одолевают такие сильные чувства, но все же мне ее слова показались чрезмерными. Разве человек не должен время от времени встречаться со своим лучшим другом? Чувствуя потребность в дружеской помощи, я, как всегда, обратился к Маргарет, но, к моему удивлению, она была со мной очень холодна и заявила, что мне пора оставить Дерри – пусть живет своим умом.

– Ты сделал все, что может сделать друг, и даже больше, – откровенно сказала она. – Теперь он какое-то время должен жить собственной жизнью и не зависеть от тебя. Пусть найдет кого-нибудь другого, кто бы пригласил его пожить за город.

– Но у него нет других настоящих друзей. У меня ведь есть какие-то обязанности.

– Да, есть! – воскликнула Маргарет с таким напором, что я вздрогнул. – Но твои обязанности не перед Дерри, а перед Сарой. – И она посмотрела на меня взглядом, который проделал бы дыру в двухдюймовой доске самого твердого дерева.

– Хорошо. – Я сдался: спорить с ней и дальше было бесполезно. – Возможно, ты права, но я уже пригласил Дерри. Я же не могу теперь сказать ему: «Нет, не приезжай».

– Поскольку ты его единственный друг, не сомневаюсь, что он поймет, если ты извинишься и скажешь, что вынужден изменить планы.

Все это было чертовски неловко, но, к счастью, мне стало известно, что в двух милях от Вудхаммера сдается маленькое поместье под названием Бингхам-Чейз, и я тактично посоветовал Дерри снять его под тем предлогом, что Кларе, может, понравится пожить в своем маленьком имении за городом этим летом. Пришлось аккуратно подбирать слова, чтобы не задеть его чувства, а Сара тем временем устроила жуткий шум, узнав, что Странаханы будут нашими соседями. Но ведь она не сетовала на их соседство в Лондоне, а потому я понять не мог, с чего это она так разъярилась, но, чтобы успокоить ее, я завел разговор о нашей скорой поездке на Континент, и Сара пришла в чувство – принялась разглядывать карты и путеводители. Опасность начала Франко-прусской войны была велика, поэтому я предупредил, что разумнее воздержаться от посещения Парижа, но путешествие морским путем в Италию было вполне безопасным. К тому же Италия привлекала меня больше Франции. Мне нравились итальянские краски и формы кипарисов, дворцы и картины, мрамор и бронза, вино и смех. И этот красивый, изящный язык.

– Вот подожди – увидишь Флоренцию, – горячо убеждал я Сару и, к своему удивлению, обнаружил, что и сам вовсе не против этого путешествия.

Я написал моим юристам, что мне необходимы деньги для трехмесячного пребывания за границей, и за день до нашего предполагаемого отъезда из Лондона в Вудхаммер ко мне на Курзон-стрит неожиданно зашел мистер Ратбон из «Ратбон, Армстронг и Мазер».