– Я обещал ей, что настанет день и я подарю ей твои… – Хью заорал, прежде чем я закончил предложение. Я ждал, продолжая водить пальцем по лезвию, а когда он снова погрузился в плаксивое молчание, сказал: – Вот только пытка никогда не была моим любимым занятием.

Я сунул нож в карман, поднялся со скамьи и подошел вплотную к нему.

– Прежде чем ты решишь, что уйдешь отсюда без царапинки, – сказал я, – позволь дать тебе вот это… – Я отвесил ему пощечину. – За все те месяцы, что я провел в тюрьме… – Еще пощечина. – За годы изгнания, а это, – добавил я наконец, выпуская на свободу всю свою раскалившуюся добела ярость, – за все страдания Сары, за ее ужас, унижение и позор.

Он открыл рот, чтобы закричать, но я с силой ударил его ногой в пах, а потом рукоятью пистолета – по голове, после чего Макгоуан потерял сознание.

Я долго стоял, глядя на его обвисшее тело, а когда почувствовал, что снова владею собой, перерезал веревки, отчего он рухнул лицом на каменный пол. Потом одел его на тот случай, если кто-то заглянет в часовню и увидит Хью, прежде чем он придет в себя. Нельзя оставлять ничего такого, что нельзя объяснить позднее, и если я мог объяснить синяки, то объяснения обнаженному телу, привязанному к столбу, найти было бы затруднительно. Только когда он был одет, я вспомнил про его пистолет, который засунул себе за ремень. Я не хотел, чтобы его обнаружили у меня, но в то же время определенно не желал возвращать ему оружие. После непродолжительных размышлений я запихнул его за заднюю скамью между двумя рясами – не лучший выбор места для тайника, но поскольку Макгоуан будет думать, что я взял пистолет себе, то вряд ли потратит время на его поиски. Спрятав пистолет, я засунул в карманы обрезки веревки и оглядел все вокруг – не оставил ли чего, а потом вышел на солнечный свет.

Рядом находилась каменная стена, ограничивающая сад при доме, и я вскарабкался на ближайшее дерево, раскачался на толстой ветке и, словно обезьяна, перекинул свое тело на верх стены, приземлился среди битого стекла. К счастью, на мне были крепкие ботинки на толстой подошве. Спуститься со стены, не порезав руки, было нелегко, но я перекрестился и спрыгнул, молясь, чтобы не сломать ноги.

Я ничего не сломал. Везение теперь было на моей стороне, и через несколько минут я уже отвязывал лошадь от импровизированной коновязи у ворот и отдавал моему родственнику последние распоряжения.

– Макгоуан вскоре появится, – сообщил я. – Ты нашел место?

Шанин нашел. Я осмотрел его. У дороги, но над ней лежали три больших валуна.