Кто он? Или – Он? Где Он? В этом облаке, на вершине горы? У меня в душе? В пространстве? В космосе? В сердце моем?

Как легко было раньше жить… Сомнений не существовало. Была лишь дорога разрушения – это так легко…

Надо создать. Своего… Бога? Что создать? Как? С этой вечной, такой новой женской душой, в одиночку, наедине с собой – но создать! Да можно ли жить в мире, где нет Бога? А ведь так легко, так просто живется в нем. Или Он нас покинул? Или мы теперь другие, нужда отпала?

Глава двенадцатая Дочки-матери

Глава двенадцатая

Дочки-матери

1

1

Сидя в кафе у подножия нью-гемпширских гор, они еще не подозревали, что судьба уже свела их, то ли в насмешку, то ли готовя очередной тест на выносливость, – жестокий трюк, намек на будущее.

Две женщины нашли друг друга в Сети. Искали – и поиск увенчался успехом.

Встретились случайно. Одна – вспыльчивая, мстительная, воспламененная, поджегшая себя литературой, желанием славы, пылающая, как факел, на ветру, поддерживающая пламя страстной жаждой успеха.

Вторая – жаждущая любви, одинокая, опустошенная духовным одиночеством, бескрылым желанием воссоединения с миром.

Их свело нечто из прошлого: детская отстраненность, материнская недолюбленность, отцовская холодность или безответственность… или нерешительность…

Их свели: серое балтийское небо, Финский залив, тихая прелесть карельских глубоких озер, Невский проспект, игла Адмиралтейства, питерские туманы, властные бабушки, коммуналки, речи руководителей несуществующей уже страны, статьи нечитаемых газет, решения Политбюро, перьевые подушки, Мойка, Фонтанка, Нева…

Развели же, забросили в противоположные концы света, на побережья разных океанов, хорошо хоть, что в одно полушарие: принадлежность к разным поколениям, непохожие судьбы, опыт, темперамент, уровень ущербности, душевной боли, детские травмы…

Мы все подпорчены жизнью, damaged – побиты, надкусаны. Утруска, усушка, трещины, щербины, осколки, разбитые зеркала. Сердце в осколках, расколотая надвое душа. Неужели стоило найти друг друга, чтобы вот так тут же и потерять?

2

2

В юности будущая писательница N стремилась сбежать от семьи. Убегала раз пять. Ее находили в других городах, переправляли домой, обратно к папе, маме и бабушке. Упрямый, обиженный подросток. Девушка не просчитывала все варианты – приезжала к друзьям, родственникам; те, как добропорядочные люди, переправляли заблудшую овечку обратно в родимые пенаты. Возможно, подсознательно юная N так все и планировала – чтобы ее находили, жалели, обращали внимание на глубину страданий, винились перед обиженным ребенком. Страдания наверняка были – во всяком случае, ей так казалось. Может, дело в родителях? Артистический, тонкий, нервный подросток; грубые, нечуткие взрослые… Но те не хотели жалеть беглянку, виниться перед ней. Усталые, затурканные советской жизнью, работой, коммунально-семейными дрязгами, они тащили ее домой и пилили, пилили днем и ночью – за беспокойство, за проблемы, за упрямство, за непослушание, за стыд перед друзьями и родственниками. Юная N (тогда она еще мнила себя поэтессой), набычившись, разобидевшись, писала пламенные стихи, проклинала свою глупую, затурканную семью.