Совсем немного побывав в биологическом существе летчика — во время его краткого сна — и тут же выскочив из него в виде прежней серой мыши, которую больная старуха Александра Владимировна назвала Катей, с кем Александра Владимировна единственно общалась в часы невыносимого вселенского ОДИНОЧЕСТВА — мышь Катя все же не могла быть так названа, ибо она вовсе не была мышью, а была самым натуральным мышом, потому что она в момент своей гибели от кинжальных ударов шершня в испуге запрыгнула в душу подъехавшего к родительскому дому сына Андрея Александровича и Александры Владимировны, по адресу город Боровск, улица Горького, 9. И звали его, мыша, стало быть, не Катей, а Акимом (Иоакимом). Произошло это по той причине, что между ним и Александрой Владимировной было ноль дистанции, ибо она была ему матерью.

Его отец Андрей Александрович до своей человеческой кончины так и не понял, что являлся воплощением первого, самого любимого апостола Иисуса Христа, и возраст апостольский был у него немаленький — около 2000 лет. Аким после смерти своего отца, убитого шершнями, решил последовать за Андреем Первозванным в сторону Тысячелетия Крещения Руси.

Аким любил своего пращура за то, что тот первым стал служить Иисусу Христу, Который Сам-то был Сыном Божьим, как Аким был сыном Андрея Александровича. Уходят вроде бы совсем в разные стороны люди после смерти, но это оказывалось вовсе не так — не в разные стороны, а в одну срединную точку сходятся лучи судеб. Так окажется, что все они сосредоточены в Солнце-отце, когда поменяли векторы своих посмертных устремлений.

Пролетая вниз по небу серым мышом, Аким повстречал на своем пути многих, утраченных в прежних жизнях. Некоторые из них обрели лучистое состояние, но не в виде прямых стреловидных лучей, а в образе извилистых огненных змеек, меланхолически извивающихся в синеватой растуманенной среде обитания бликов Лиереев.

В одной из половин земного мира оказалась в это время ночь с грозовыми тучами. Не видно было ни зги — только золотой лунный ободок вокруг замысловатой кудели на вершине тучи. По кривой траектории приблизившись к ней, он увидел огромную темную женскую фигуру, неподвижно стоящую за этой грозовой тучей.

— Ах, как же тебя звали? — выкрикнул Аким (Иоаким) с тоскою, узнав во мгле лунной грозовой ночи эту женщину. — Забыл! Но помню тело твое. Большое. Теплое. Глубокое. Покорное. Тихое. Широкое. Высокое, как облако.

Зимняя ночь. Заехал на почту. Было еще не поздно, однако темно. Горел над крыльцом фонарь. На почте было пусто, только одна Почтарка. Увез ее по заснеженным дорогам к себе. Ах, как ее звали? Не помню. На рассвете встала, бесшумно оделась и ушла, не прощаясь.