Я хотела мемориала. Так все и началось. Алексу, но и себе тоже.

Ну а потом проще простого оказалось выдать Лору за автора. Ты, наверное, решила, что это из трусости или робости — я же не любила оказываться на публике. Или из благоразумия: мое авторство гарантировало, что я потеряю Эйми, которую я все равно потеряла. Но задним числом я считаю, что всего лишь восстановила справедливость: я бы не сказала, что Лора не написала ни единого слова. Технически — да, но в другом смысле — Лора сказала бы — в духовном смысле, — мы, можно сказать, соавторы. Ни одна из нас не есть подлинный автор: кулак больше суммы пальцев.

Я помню, как однажды Лора сидела в дедушкином кабинете в Авалоне, — ей тогда было лет десять-одиннадцать. Перед ней лежал лист бумаги, на нём она рассаживала всех в Раю.

— Иисус сидит по правую руку от Бога, — говорила она, — а кто сидит по левую?

— Может, у Бога нет левой руки, — поддразнила я. — Левая рука хуже правой, так что, может, у него только одна. Или он её на войне потерял.

— Мы созданы по образу и подобию Божьему, — возразила Лора, — а у нас левые руки есть. Значит, у Бога тоже должна быть. — Она пожевала кончик карандаша, изучая свой чертеж. — Я поняла! — закричала она. — Стол должен быть круглый! Тогда все сидят по правую руку от всех.

— И наоборот, — прибавила я.

Лора была моей левой рукой, а я — её. Мы написали книгу вместе. Это левая книга. Поэтому, как ни посмотри, одна из нас все время прячется.

Начав описывать Лорину жизнь — свою жизнь, — я не знала, зачем все это пишу, и кто будет читать, когда я закончу. Но теперь мне ясно. Я писала для тебя, дорогая моя Сабрина, потому что одной тебе — единственно тебе — это нужно.

Лора не та, кем ты её считала, и ты тоже не та, кем считала себя. Быть может, это потрясение, но и облегчение тоже. К примеру, ты не имеешь никакого отношения ни к Уинифред, ни к Ричарду. В тебе нет ни капли крови Гриффенов, с этой точки зрения ты чиста. Твой настоящий дед — Алекс Томас, а вот кем был его отец… версий — как звезд в небе. Богач, бедняк, нищий, святой, выходец из неизвестной страны, десяток несуществующих карт, сотни разоренных деревень — выбирай! Он оставил тебе в наследство царство безграничных домыслов. Ты можешь придумать себя какой угодно.

XV

XV

Слепой убийца. Эпилог: Другая рука

У неё есть только одна его фотография, черно-белый снимок. Она его бережет: кроме этого снимка, у неё мало что осталось. Фотография запечатлела их на пикнике — её и этого мужчину. На оборотной стороне так и написано карандашом: пикник, ни её имени, ни его — просто пикник. Имена ей и так известны — зачем писать?