Когда она уже была в дверях, Софи спросила:

– А как же капитан Бек?

Вианна замерла. Вспомнила, как видела его на платформе, с хлыстом в руках, – хлыстом, которым загоняли в вагоны женщин и детей.

– Ну да, – пробомотала она. – Как же капитан Бек?

Вианна выстирала окровавленную одежду, развесила сушиться. Выплеснула грязную воду, стараясь не обращать внимания на ее красный цвет. Приготовила ужин для Софи и Ари. Уложила обоих спать. Но едва дом погрузился в темноту, чувства всколыхнулись с новой силой. Она была в ярости, все внутри истошно вопило, – и одновременно безутешна и подавленна.

Она никак не могла совладать с мрачными, безысходными мыслями. Оторвала кружевной воротничок от блузки, вспомнила, как Рашель подарила ей эту кофточку. Три года назад.

В Париже все носят именно такое.

Лишь со второй попытки удалось привязать кружево к сучковатой ветке яблони, между ленточками Антуана и Сары.

Сара.

Рашель.

Антуан.

Клочки ткани вдруг расплылись перед глазами, и она поняла, что плачет.

– Прошу тебя, Господи, – попробовала она молиться, глядя на тряпицы, колышущиеся среди яблок. Но какой толк от молитв, когда самые дорогие ушли навсегда?

За воротами послышался треск мотоцикла.

– Мадам?

– А где же ваш хлыст, герр капитан? – резко обернулась Вианна.

– Вы были там?