Чуть только забрезжила утренняя заря, Роб самостоятельно отправился на поиски более подходящего пристанища. Он пошел по широкой дороге, через Лондонский мост, недавно на совесть отремонтированный – этот мост изменился меньше всего остального в городе. Лондон очень разросся. На месте прежних лугов и садов Роб увидел незнакомые постройки и лабиринт улиц, переплетающихся не хуже, чем в Яхуддийе. В северной части города он почувствовал себя совершеннейшим чужаком: в годы его детства здесь помещались богатые особняки, окруженные полями, садами и огородами, которые принадлежали родовитым старожилам. Теперь же многие имения были распроданы, а здесь обосновались мастера, занимавшиеся далеко не столь чистыми ремеслами. Стояли тут мастерские по выплавке железа, небольшой квартал занимали жилые дома и лавки златокузнецов, недалеко от них расположились такие же кварталы серебряных дел мастеров и медников. Да, в таком месте Робу не хотелось бы поселиться – вечная пелена дыма от сжигаемой древесины, вечная вонь от кожевенных мастерских, неумолчный грохот молотков по наковальням, рев плавильных печей, стук, звяканье и лязг из многочисленных ремесленных лавок.

Да и в каждом другом районе его глаза сразу находили какие-нибудь недостатки. В Крипплгейте было противно, ибо там так и не осушили болото, Холборн и Флит-стрит отстояли слишком далеко от центра города, Чипсайд переполнен мелочными торговцами. В нижней части города скученность была еще заметнее, но то были районы, овеянные грезами детства, и Роба неудержимо влекло к самому берегу реки.

Улица Темзы оставалась главной улицей Лондона. В нищих тесных переулочках от пристани Пуддл-Док на одном ее конце до Тауэрского холма на другом ютились носильщики, грузчики, слуги и прочий простой люд, но сама улица, протянувшаяся далеко вдоль реки со множеством причалов, была средоточием ввоза и вывоза товаров, центром оптовой торговли. По южной стороне улицы дома стояли более или менее в одну линию – этого требовали находившиеся за ними русловая стена и пристани, – зато на северной стороне они строились как попало, и улица то сужалась, то расширялась. Местами фасады громадных особняков, увенчанных остроконечными крышами, выпирали из общего ряда, будто живот беременной женщины. В другом месте вдруг проглядывал обнесенный оградой садик или же прятался в глубине склад товаров, а саму улицу почти весь день заполняли толпы пешеходов, верховых и вьючных животных, чье ржание и запах навоза Роб не успел еще позабыть.

В одной таверне он стал расспрашивать, нет ли в этом районе дома, который сдается внаем. Ему сказали, что есть один такой близ Уолбрука. Оказалось, рядом с этим домом стоит небольшая церквушка святого Иосафа, и Роб решил, что Мэри здесь понравится. На первом этаже жил хозяин, Питер Лаунд. Внаем он сдавал второй этаж – там помещались одна маленькая комнатка и одна большая, где могло разместиться все семейство. Крутая лестница вела со второго этажа прямо на оживленную улицу.