Клопов было не видно, да и плата назначена вполне умеренная. Главное – район был хороший: большинство переулков, поднимающихся к северу в гору, облюбовали под свои дома и лавки зажиточные купцы.

Роб, не теряя времени даром, пошел в Саутуорк за семьей.

– Дом пока не то чтобы очень уж хороший. Но, я думаю, он вполне подойдет, а? – спросил он у жены.

Мэри оглянулась вокруг с робостью, а ее ответ потонул в неожиданно громком перезвоне колоколов церкви святого Иосафа.

Едва они разместились на новом месте, Роб поспешил к мастеру и заказал себе вывеску, велев вырезать ее на дубовой доске, а буквы зачернить. Готовую вывеску прикрепили у входа в дом со стороны улицы Темзы, так чтобы всем было видно: здесь живет Роберт Джереми Коль, лекарь.

Первое время Мэри нравилось, что вокруг одни британцы, повсюду звучит английская речь, хотя с сыновьями она по-прежнему разговаривала на шотландском, желая, чтобы они хорошо знали язык предков. Раздобыть в Лондоне что бы то ни было – для этого требовалось хорошенько поломать голову. Мэри нашла портниху и заказала платье из приличной коричневой материи. Ей бы хотелось голубое, такого оттенка, как некогда подарил ей отец – голубизны летнего неба, но это было, разумеется, невозможно. Ну, и это платье вышло неплохим: длинное, с узкой талией, высоким округлым вырезом на шее и такими свободными рукавами, что они до самых запястьев ниспадали роскошными складками.

Робу они заказали добротные серые штаны и куртку. Хотя он и не соглашался на такое расточительство, Мэри купила ему еще два черных плаща, подобающих лекарям: один из легкой материи без оторочки – на лето, другой же поплотнее, отороченный лисьим мехом, с капюшоном. Ему давно уже пора было купить новую одежду, ибо он до сих пор носил то, что они купили в Константинополе, куда попали по долгой цепочке еврейских поселений, пройдя ее всю звено за звеном. Кустистую бороду Роб подстриг так, что она стала походить на козлиную; купил, поторговавшись, западное платье, и к тому времени, когда они присоединились к большому каравану, Иессей бен Беньямин перестал существовать. Его место занял Роберт Джереми Коль, англичанин, направляющийся вместе со своей семьей в родную страну.

Мэри, как всегда, бережливая, припрятала кафтан, а позднее сшила из него одежду для сыновей. Одежду Роба Джея она отдавала со временем Таму, хотя здесь были свои трудности: Роб Джей был высок для своего возраста, тогда как Там был чуть помельче, чем большинство ровесников – по дороге на запад он перенес тяжелую болезнь. Во франкском городе Фрейзинге у обоих мальчиков воспалились гортани, стали слезиться глаза, а затем начался сильный жар, изрядно напугавший Мэри, которая подумала было, что может лишиться обоих сыновей. Жар не спадал много дней подряд; Роб Джей пережил болезнь без видимых последствий, но у Тама болезнь словно поселилась в левой ноге, которая сделалась очень бледной и выглядела почти безжизненной.