– Да-да, я знаю. Спасибо. Но мне нравится, чтобы шипело посильнее.

Игриво приподнятая бровь. Ироничная улыбочка.

– Любите, чтобы язык пощипало, да?

– Ну, мне вообще нравятся шипучие напитки.

– В таком случае, – подсказывает официант, – я бы посоветовал вам взять бутылочку шампанского.

– Отлично, – произносит Бриония со вздохом.

Джеймс толкает ее в бок. Что-то в ее тоне и выражении лица кажется ему не совсем… А вообще к черту все…

– Я прошу прощения, – продолжает Бриония. – А вы никогда не слышали о таком понятии, как алкоголизм? Или о людях, которые водят машину? О мусульманах? Буддистах? Людях, сидящих на диете?

– Бриония… – пытается вмешаться Джеймс.

– Нет уж, извините, – говорит Бриония, которая вовсе не чувствует себя виноватой. – Я не предполагала, что в этом ресторане прием алкоголя – непременное условие. И что-то я, простите, не заметила на двери таблички о том, что здесь нельзя заказать стакан минеральной воды и что, хотите вы или нет, вас тут обязательно заставят выпить что-нибудь с градусом. Возможно, официантам не приходит в голову, что люди могут осознанно отказываться от алкоголя и что это дается им не очень-то легко и им совсем не хочется, чтобы кто-нибудь постоянно над ними подшучивал. Ну что ж, хорошо, о’кей. Ваша взяла. Какое тут самое дорогое шампанское?

Она принимается листать заламинированные страницы меню.

– Столько шума, а самое дорогое шампанское – по тридцать два фунта пятьдесят пенсов бутылка! Принесите две, пожалуйста.

– Бриония…

– Грег, Лин, вы ведь ко мне присоединитесь? Пощиплем языки вместе! Я угощаю, понятное дело.

Бриония поднимает взгляд обратно на официанта:

– И можете заодно уж открыть бутылочку “Грава” 2007 года, чтобы подышало. Если уж мы решили пить, надо делать это как следует.

– Что такое просветление?

Флёр смеется.

– Сколько у тебя времени? – спрашивает она. – Во сколько мама тебя забирает с утра?