На этот раз, глядя на Чарли, Флёр на секунду позволяет чувствам захлестнуть ее. Это как если опуститься в горячую ванну после того, как тебя долгие годы не выпускали из ледяной пещеры.

– Чарли, – произносит она, и, в общем-то, можно больше ничего не говорить.

Интересно, они смогли бы разговаривать друг с другом без слов? Наверняка. Но это – потом.

– Расскажи, – просит он. – Что с тобой? Что произошло?

– Нечто очень важное. Ну, мне кажется, что важное.

– Так…

– Так вот. Пророк. Он говорит, что я – его дочь.

– Что?

– Пророк говорит, что мой отец не Августус, а он.

– Как?..

– Моя мать спала с самыми разными людьми. Пророк считает, что мог знать ее за много лет до того, как приехал сюда, и…

Флёр наблюдает за тем, как сознание Чарли ныряет в ту же самую горячую ванну и тут же смягчается. Она наблюдает за тем, как теплая вода смывает чувство вины и тоску последних двадцати лет. Она видит, как он представляет себе их вдвоем, себя и Флёр, идущими по ярко-зеленому холму, в мягких вязаных шарфах, и, возможно, Холли тоже идет вместе с ними. Она видит, как Чарли представляет себе ее прикосновение. Ощущение самых кончиков ее пальцев. Представляет, что теперь ему будет дозволено…

Но постойте. Если так, то почему же он до сих пор, глядя в зеркало, видит, что…

– Это правда? Честно?

Вода в ванне становится холоднее. Ярко-зеленый холм исчезает.

– Да… Нет.

– То есть…

– Он просто хотел сделать доброе дело.

Чарли вздыхает. Закатывает глаза.