Он задирает ей платье и гладит по внутренней стороне ноги. Находит край чулка и еле слышно ахает. Все. Бриония больше не в состоянии этому противостоять и… Звонит ее телефон. Ну чего еще? Она достает телефон из сумочки. Это Джеймс.

– Скажи им, чтобы валили к черту, – говорит Олли.

Она щелкает по кнопке отмены вызова, которую не так-то просто разглядеть сейчас, когда рука Олли…

– Ну ты и козел, – говорит она, хихикая.

– Это я-то? А ты тогда кто?

– Можешь назвать меня сукой, – говорит она. – Как угодно можешь назвать.

Его палец проникает в нее.

– Или шлюхой.

– А я кто? – спрашивает он. – Скажи это снова.

– Ты – козел! – произносит Бриония, с трудом выбираясь из платья. Все на ней, от шелкового белья до красного крепдешинового платья, которое падает сейчас на пол, было выбрано с мыслями об этом человеке. Точнее, не об этом реальном человеке, а о его вымышленном двойнике, перед которым реальная Бриония никогда не решилась бы раздеться. Только вымышленная Бриония могла бы… Но вот она здесь. И вот он – тоже здесь.

– Это можешь оставить, – говорит он, кивая на чулки.

– Козел, – повторяет она, приподняв одну бровь. Но чулки не снимает. Она сегодня на французский манер надела трусы после чулок, и это означает, что…

– Что еще? – приговаривает он, расстегивая ширинку и спуская до колен джинсы и трусы-боксеры. Бриония уже совершенно голая, если не считать чулок и пояса, к которому они прикреплены, но Олли, похоже, не торопится раздеваться. Одной рукой он хватается за ее грудь, а другая остается где-то там, в ней. Похоже, он не обратил внимания на ее педикюр, зато, возможно, увидел ее посадочную полосу, и… – Что еще?

– Ты – мерзкий козел!

Он входит в нее. И ей даже не приходится вставать ради этого на четвереньки: Бриония жалеет, что их не видит сейчас ее инструктор по фитнесу. Хотя, может, и хорошо, что не видит. Олли не снимает большого пальца с ее клитора. Она хватает ртом воздух.

– Ах ты лицемерная сучка.

– А ты заврался, ты по уши в дерьме, и никто тебе не доверяет, потому что ты…

– Заткнись, шалава.

– И это все, на что ты способен, засранец?

– Жирная сука.