– Сол, – сказал он моему дяде, – ты же понимаешь, что если я скажу “да”, они на меня в следующую секунду нацепят наручники и посадят на пять лет под замок!

– А если ты скажешь “нет”, то рискуешь провести там большую часть жизни. Через пять лет тебе еще и тридцати не будет. Ты успеешь начать жизнь сначала.

Вуди был раздавлен. Он с самого начала сознавал, что ему грозит, но теперь угроза превращалась в реальность. Он взмолился:

– Сол, попроси их не арестовывать меня сразу. Попроси дать мне несколько дней провести на свободе. Я хочу явиться в тюрьму как свободный человек. Не хочу, чтобы меня сковали, как собаку, прямо в ближайшие четверть часа и зашвырнули в автозак.

Адвокат передал его просьбу прокурору, и тот согласился. Вуди приговорили к пяти годам тюремного заключения с отсрочкой исполнения приговора на неделю: двадцать пятого октября он должен был явиться отбывать срок в исправительное заведение в Чешире, штат Коннектикут.

43

Балтимор, Мэриленд,

24 октября 2004 года

Завтра Вуди посадят в тюрьму. Ближайшие пять лет своей жизни он проведет там.

По дороге из аэропорта Балтимора в Оук-Парк, где прошло мое детство и где мы с ним скоротаем последний его день на свободе, мне уже видится, как он входит в ворота внушительного исправительного заведения в Чешире, штат Коннектикут. Я вижу, как ворота за ним закрываются, как его раздевают, обыскивают. Вижу, как он надевает тюремную робу и его ведут в камеру. Слышу, как за ним захлопываются двери. Он несет одеяло и простыни, а справа и слева идут два тюремщика. Он проходит группу других заключенных, и те разглядывают его.

Завтра Вуди посадят в тюрьму.

Александра едет со мной. Сидит на переднем сиденье и смотрит на меня в упор. Она прекрасно видит, что я погружен в свои мысли. Обнимает меня за шею и очень нежно гладит по голове.

Въехав в Оук-Парк, я сбавляю скорость. Делаю круг по кварталу, где мы были так счастливы – Вуди, Гиллель и я. Мы встречаем патруль Оук-Парка, я делаю им тайный знак. Потом сворачиваю на Уиллоуик-роуд и останавливаюсь у дома Балтиморов. Вуди и Гиллель, мои кузены, мои братья, сидят на ступеньках крыльца. Гиллель держит в руках фотографию, и оба смотрят на нее. Фото нас четверых, сделанное девять лет назад, в день отъезда Александры. Гиллель видит, что мы подъехали, и прячет фотографию в лежащую рядом книгу, чтобы не помялась. Они встают и идут нам навстречу. Мы все долго обнимаемся и целуемся.

До Драмы остается месяц, но мы об этом еще не знаем.

Вуди не имел права находиться в Балтиморе. Суд постановил, что на время отсрочки он не должен покидать пределы штата. Но он счел, что если нельзя провести последний день на свободе там, где ему заблагорассудится, значит, он уже в тюрьме.