– Истинное счастье достижимо, только когда любовники имеют равное положение, что случается крайне редко, – сказала Алиенора. – Но в браке нет равенства, а наш придворный код требует, чтобы влюбленный всегда выступал в роли просителя перед возлюбленной.

– Но как же тогда можно достичь равенства между мужчиной и женщиной? – спросила Торкери, наморщив свой гладкий лоб. – Этого не может произойти в мире, где к женщине относятся как к рабыне или шлюхе.

– Я благодарю Господа за то, что у нас в Аквитании иная традиция отношения к женщине, – улыбнулась Алиенора. – Торкери права. На севере женщины – всего лишь рабыни. Но здесь, благодаря нашему более свободному обществу, они подняты на пьедестал! Вы теперь понимаете, почему я хотела вернуться домой?

– К вам на севере относились без уважения, мадам? – спросила одна потрясенная молодая дама.

– Нет, конечно, ведь я королева, и в уважении недостатка не было. Но несчастье грозило тому трубадуру, который восхвалял в песне мою красоту и осмеливался вообразить себя в моей постели! Я вам говорю: они не понимают, что это безобидная фантазия.

Бертран де Борн, буйный и опасный молодой человек, одинаково хорошо владевший лирой и мечом, улыбнулся волчьей улыбкой:

– Кто сказал, что это безобидная фантазия?

– Женщина не должна опускаться до мужчины, который стоит ниже ее, – укоризненно сказала Мамилла.

– Но тогда, если браки заключаются из политических соображений, как она сможет найти любовь? – спросил Бертран. – По правде говоря, ни один мужчина не ищет любви в супружеской постели.

– Я бы возразила, – вставила Алиенора, которой очень нравился этот разговор.

– Мадам, прошу прощения, но я не верю в то, что между мужем и женой может существовать истинная любовь, – возразил Бертран. – Любовь нужно искать в другом месте. И я бы добавил, что, хотя объект желаний и не должен снисходить до скромного влюбленного, занимающего более низкое положение, такое все же случается!

В ответ на это раздались гневные крики присутствующих дам.

– Сеньор, вам недостает галантности, и вы нарушаете правила игры, – упрекнула его Алиенора.

– Но, мадам, вы же не станете утверждать, что любовь может расцвести в браке, – гнул свое Бертран.

– Я бы в это не поверил, – пробормотал Риго.

Улыбка сошла с лица Алиеноры. Словно облако заслонило солнце.

– Я верю, что брак вовсе не чужд любви, – наконец ответила она, – если муж и жена – родственные души, что случается редко – в этом я с вами согласна. Но… – Голос ее ослаб, в нем появился холодок. – Но если муж настаивает на своем главенстве и имеет право брать то, что хочет, а не добиваться этого, там любовь расцвести не может, потому что, как я уже говорила, я искренне верю: любовь должна даваться свободно в отношениях между равными.