– Я знаю, что ты – дух, – говорит миссис Квеннелл. – Духи могут говорить через людей, погруженных в транс, и пользуются нашими материальными органами. Этот дух говорит через Грейс. Но знаете, духи иногда лгут.

– Я не лгу! – восклицает голос. – Я выше этого! Мне больше не нужно лгать!

– Им не всегда можно доверять, – продолжает миссис Квеннелл, словно бы речь идет о ребенке или служанке. – Возможно, это Джеймс Макдермотт пришел сюда, чтобы запятнать репутацию Грейс. Обвинить ее во всем. Он умер с этим желанием в душе, а люди, стремящиеся отомстить, часто остаются на земном плане.

– Извините, миссис Квеннелл, – возражает доктор Дюпон, – но это не дух. Должно быть, мы наблюдаем естественное явление.

В его словах сквозит отчаяние.

– Я не Джеймс, старая мошенница! – кричит голос.

– Ну тогда Нэнси, – отвечает миссис Квеннелл, видимо, не обращая никакого внимания на оскорбление. – Они часто грубят, – поясняет она, – и обзываются. Некоторые очень злобные – это приземленные духи, которые не могут смириться со своей смертью.

– Я не Нэнси, дура ты набитая! У Нэнси ведь шея свернута, как же она может говорить? А какая славная была когда-то шейка! Однако Нэнси больше на меня не сердится, теперь она моя подружка. Теперь она понимает, что нужно делиться. Ну-ка, доктор, – говорит теперь вкрадчиво голос. – Вы ведь любите загадки. И уже знаете ответ. Я сказала, что это была моя косынка, которую я оставила Грейс, когда… когда… – Она снова начинает петь: «Так преданно очи ее просияли, что в Мэри…»

– Только не Мэри, – произносит Саймон. – Только не Мэри Уитни.

Слышится резкий хлопок, доносящийся, видимо, с потолка.

– Я сама велела Джеймсу это сделать. Заставила его. Я была там с самого начала!

– Там? – переспрашивает Дюпон.

– Здесь! С Грейс, где нахожусь и сейчас. Лежать на полу было так холодно и одиноко, и мне нужно было согреться. Но Грейс не знает об этом и никогда не знала! – Голос больше не дразнит. – Ее чуть было не повесили, но ведь это несправедливо. Она же ничего не знала! Просто я на время одолжила ее одежду.

– Одежду? – переспрашивает Саймон.

– Ее земную оболочку. Телесный покров. Она забыла открыть окно, и я не смогла вылететь! Но я не хочу причинить ей вред. Вы не должны ей об этом рассказывать! – Голосок теперь умоляет.

– Почему? – спрашивает Саймон.

– Вы знаете, почему, доктор Джордан. Или вы хотите, чтобы ее снова отправили в Лечебницу? Поначалу мне там нравилось: я могла говорить вслух. Могла смеяться. Рассказывать о том, что случилось. Но меня никто не слушал, – тихие всхлипы, – меня не выслушали.