Сергей Пелевин не закончил фразу, потому что несшийся со стороны Олимпика на скорости больше ста двадцати километров в час “смарт”, не успев затормозить, врезался в него.

73

73

Саверио Монета крепко сжимал ее руку все то время, что поток швырял и кружил их, волоча за собой по черным галереям подземного некрополя. Они литрами наглотались воды и оставались без кислорода бесконечно долгое время, но потом бог весть как вынырнули под сводом галереи, где оставалось немного воздуха.

Саверио, уткнувшись носом в потолок, лихорадочно глотал воздух и кашлял. Ларита рядом с ним тоже непрерывно откашливалась.

– Держишься? – тяжело дыша, прошептала певица.

Саверио получше уперся руками и ногами в стены погребальных ниш. Стоит ему на секунду расслабиться, и мощное течение унесет его прочь.

– Да. Держусь.

Ларита ухватилась за каменный выступ.

– Все в порядке?

– Да. – И для убедительности он прибавил: – В порядке.

Это была неправда. Он, кажется, сломал себе правую ногу. Когда их несло течением, его с размаха шибануло о каменную стену.

Он отнял от камня правую руку и потрогал саднящее место. Он нащупал…

“О боже”.

…вонзившийся в кожу длинный острый осколок.

“Мне в бедро воткнулся какой-то кол…”

Потом до него дошло, и он чуть не разжал пальцы.

Из ноги как нож торчала его собственная бедренная кость. Закружилась голова. Уши горели. Пищевод сжался, и к горлу подступила едкая кислота.

“Я теряю сознание”.

Он не мог этого допустить. Если он лишится чувств, его засосет в водоворот. Он крепче вцепился в камень, дожидаясь, когда пройдет головокружение.