Если бы это было так легко.
Ей приходилось бороться с искушением послать ему фотографию своего интимного места. Она была последней из череды женщин, остающихся ему верными. Деревянная ложка, несомненно, продолжала делать свое дело в ее мозгу.
Скрывать состояние своего мозга от Тома и Лейлы было нетрудно, но перемена в нем была причиной того, что из Боливии она сразу отправилась в Денвер, не заглядывая к матери. Мать могла быть пугающе чуткой к происходящему в ее душе. Едва Пип прилетела в Денвер, ей пришлось солгать матери по телефону.
– Пьюрити. Когда ты сказала мне, что не смогла в Боливии ничего узнать про отца, ты сказала неправду?
– Нет. Я всегда говорю тебе правду.
– Ты ничего про него не узнала?
– Нет.
– Тогда объясни, почему тебе понадобилось в Денвер.
– Я хочу освоить профессию журналиста.
– Но почему именно Денвер? Почему именно
– Мама, мне сейчас необходимо какое-то время пожить одной. Когда ты станешь старше, я приеду, буду с тобой рядом. Потерпи хоть пару лет без меня.
– Тебя Андреас Вольф туда направил?
Пип секунду поколебалась.
– Нет, – сказала она. – Просто тут оказалось место практиканта, я на него подала, и меня взяли.
– Больше подобных вакансий не было во всей стране?
– Тебе просто потому этот вариант не нравится, что здесь другой часовой пояс.
– Пьюрити. Я еще раз тебя спрашиваю: ты мне говоришь правду?
– Да! Почему ты сомневаешься?