— У Мориса был брат, который умер от туберкулеза, — принялась объяснять Кэтрин. — Милый мальчик, очень жаль, и я не знаю, кому об этом сказала мама, но с кем-то она поделилась — дескать, боится, что и у Мориса туберкулез, а Нора только начала с ним встречаться. Во всяком случае, речь шла о Морисе и туберкулезе. А тот человек сказал еще кому-то, а дальше уже передали Норе. И она вбила себе в голову, будто мама по всему городу распространяется о Морисе, его родне и туберкулезе, — взяла и перестала с ней разговаривать.

— Если закусит удила, ее ничем не проймешь, — сказала Кэтрин.

— А потом, — продолжила Уна, — об этом прослышал отец Куэйд. Он был очень дружен с мамой, потому что она состояла в хоре и часто пела в соборе. Он спросил у нее, она подтвердила. Тогда он ближе к Рождеству подкараулил Нору, велел прекратить эту чушь, и они договорились, что она поздравит маму с Рождеством и на том все кончится.

— Как камень сняли с души, — сказала Уна. — По-моему, всему городу стало легче — по крайней мере, нашим знакомым.

— И что было дальше? — спросила Филлис.

— Она дождалась, — ответила Кэтрин, — когда мама нагнется вынуть из духовки индейку, наклонилась и пожелала ей счастливого Рождества, но выглядело так, будто она желает счастливого Рождества ее заднице.

— Я, помню, чуть не взорвалась, — сказала Уна.

Нору начал разбирать смех.

— Смотрите, она не спит, — заметила Филлис.

— Мы как раз о тебе говорили, — сказала Кэтрин.

— Я слышала каждое слово, — ответила Нора.

* * *

Ночной сон восстановился, и Нора вернулась на службу. Боль медленно отступала. О случае в спальне она никому больше не сказала. Возможно, как рассудила Джози, это и правда был сон. Но он казался чем-то бóльшим. Ночами, когда она гасила свет, ее утешала мысль о том, что Морис недавно и так явственно побывал в спальне. Она старалась ничего ему не нашептывать, но не могла удержаться и от собственного шепота словно засыпала быстрее и спала беспробудно.

На работе ей не терпелось уйти домой и в одиночестве побыть в заново обставленной комнате. Она набрала в библиотеке книг, разжигала по вечерам камин, включала свет и читала или просто сидела, не думая ни о чем. Ей нравилось, когда Фиона уходила и она оставалась одна с Конором; тот делал в передней комнате уроки, а потом приходил в дальнюю, садился на диван и перебирал свои фотографии или читал журналы и руководства, которые дал ему Донал. Конор почти не замечал музыки в отличие от Фионы — ее она часто раздражала. Норе казалось, что он увязывает музыку с уютом или отсутствием напряжения, но иногда замечала, что он изучает ее и взгляд его тревожен. Она подумала, что он останется таким навсегда и превратится в дерганого мужчину, который повсюду ищет предвестников какой-то беды.