После недолго посещения больницы Она доехала до грязной площади трех вокзалов и села в электричку, постоянно оглядываясь на стражей порядка, блуждающих по перрону со скучающим видом. Она уехала из столицы, города, который не проклинал только ленивый. Облавы были и в других квартирах, и Она знала, что уже ничем не может помочь своим друзьям: даже если их не смогут обвинить в сговоре с мятежниками, то что-нибудь подбросят. Это была распространенная практика, никто уже не удивлялся и не возмущался. Все привыкли к произволу. Ей было тоскливо от собственного бессилия. Плечо ныло, а перед глазами всё еще было лицо друга, с которого на пол капает багровая кровь. Она сжала кулаки и сделала глубокий вдох-выдох. Она ехала туда, где у нее еще остались друзья. Всё было хорошо.

За Ее столиком в скоростной электричке больше никто не сидел. Она достала блокнот, ручку из оранжевого рюкзака и начала рисовать сине-белые картинки. Улица, окруженная со всех сторон огромными домами-крестами с кучей антенн на крышах, прохожие в пальто и шляпах без лиц, машины без формы и номеров. И где-то в толпе между ходячими пальто затесалась девочка в синем платье и с глазами такого же цвета. В руках она держала что-то яркое, похожее на звезду. Её белый свет освещал всю хмурую улицу, но никто не обращал на неё внимание.

Она оторвалась от рисования и посмотрела в окно. Вдалеке в ложбинах, над озерами и среди деревьев витал туман. Гроза не собиралась успокаиваться, периодически били молнии, а небо становилось только чернее. Она поправила шарфик, достала наушники и включила плеер. Посмотрела на картинку, потом на ручку, и нарисовала мальчика, который с изумлением смотрел на звездочку в руках девочки. Он был высоким, худым, в мятой куртке и джинсах.. Очень неказистый на вид, но главное было в другом – он заметил девочку. Она положила ручку, любуясь нарисованным. Появление мальчика на рисунке успокоило Её. На душе стало легче.

Она стояла в туалете и умывала лицо. Холодная вода и утро – что может быть противнее. Вагон раскачивался на ходу и приходилось думать о равновесии. Она выключила воду, подняла голову и посмотрела в зеркало, опершись руками на края железной раковины. Вода капала с Её чуть вздернутого курносого носа и подбородка. Летний загар еще не покинул Её лица, но уже заметно «смылся». Несколько локонов Ее рыжих волос намочились и прилипли ко лбу. Она посмотрела в свои темно-карие глаза. Кажется, Она еще больше постарела. Напрягла мышцы лица и широко улыбнулась. Даже ямочки на щеках уже не те. Натянутая улыбка быстро исчезла с Её лица. Она поправила локоны. Ничего, еще поборемся. Оторвала три бумажных полотенца и вытерла руки. Она всегда отрывала по три, это было идеальное число для того, чтобы вытереть руки. Она вывела это опытным путем и каждый раз, отрывая бумажные полотенца, зачем-то думала об этом, будто доказывая себе, что делает всё правильно. Наверное, это всё воспитание – Её воспитывали ничего не ронять, не нарушать и делать всё идеально. Чертово воспитание. Выкинула скомканные мокрые бумажные полотенца и вышла из туалета.