Но когда дело касалось военных сводок, выдержка ее покидала. Всю весну она каждое утро просматривала газету в поисках хоть единого слова о Тихоокеанском ТВД, хоть единого упоминания о госпиталях или военных хирургах. Она знала только, что Эрл на каком-то корабле. Оба его письма нарочно были написаны туманно – этого требовала военная цензура. Поэтому, когда приходили сообщения о любых боях и потерях, Кора замирала от ужаса. Она знала, что первой плохие новости услышит Бет, и от каждого телефонного звонка душа уходила в пятки. Она заглядывала в почтовый ящик в сильнейшей тревоге, хотя понимала, что письма от Эрла идут в Уичиту по нескольку недель и нет никаких гарантий, что он жив прямо сейчас. Кора гадала, подскажет ли ей что-нибудь материнская интуиция в тот миг, когда с Эрлом что-нибудь случится. Она читала, что люди чувствовали смерть любимых на расстоянии, еще не получив известия.

Иногда Коре казалось, что она должна почувствовать и смерть Мэри О’Делл в Массачусетсе. Ведь Кора – ее родная дочь, а значит, поймет, что мать умерла, и будет горевать, хоть и живет вдали от своих единоутробных братьев и сестер из Хейверилла. Но этого так и не произошло. Либо Мэри О’Делл оказалась долгожительницей, либо никакой особой незримой связи между ними не было.

Однажды в июне, в жаркую субботу, Кора все утро провела в Добром доме и, подъехав к воротам, увидела, что Йозеф открыл почтовый ящик. Кора промчалась через лужайку, но Йозеф покачал головой:

– От Эрла ничего. Увы. – Он посмотрел на нее с сочувствием, но не обнял. Мало ли кто смотрит; конечно, брат запросто может обнять сестру, если та беспокоится, но они так привыкли к осторожности, что никогда не рисковали. – Зато – смотри. – И он протянул ей открытку. Черно-белый натюрморт – затушеванный цветок ириса в вазе. На обороте пол-открытки занимает Корин адрес, а рядом написано: «Спасибо». Кора узнала почерк. Он не изменился за все эти годы. Она узнала бы его, даже если бы внизу не стояли инициалы «ЛБ».

На открытке был почтовый штемпель Нью-Йорка. Дата: несколько дней назад.

Глава 21

Глава 21

Эрла не убили. Его корабль трижды побывал в бою, но Кора и Алан узнали об этом уже после войны, когда Эрл вернулся к семье в Сент-Луис и снова стал работать в больнице. А если бы его послали в Европу? Выжил бы он? Кора об этом не думала: вернулся – и слава богу. Грета родила вторую дочь и назвала ее в честь своей матери. Обе внучки, и Донна, и малышка Андреа, часто гостили у Коры по выходным. Кора понимала, какое огромное счастье ей выпало, какая чаша минула. Не всем матерям так повезло. Кора с трудом заставляла себя уразуметь репортажи о концлагерях, о бомбежках Дрездена, Хиросимы и Нагасаки. Это страшно – постоянно ощущать, как непрочна и уязвима твоя собственная радость. Эрла могли убить. Сама она могла родиться там, где сейчас творится этот кошмар, узнала бы его на своей шкуре, а не из новостей, пережила бы гибель близких. Коре казалось, что эта мысль – какое-то откровение, к которому она шла годами. На самом деле она чувствовала то же в детстве – благодарность Кауфманам и тревожное понимание: как легко поезд мог привезти ее к кому-нибудь другому, к другой судьбе.