Всему этому еще предстоит случиться, но сейчас Джона собрал свои вещи в небольшой узел и обошел ферму, прощаясь со всеми ее обитателями. Многие напоминали ему, что он не обязан уезжать, что его место здесь, что он снова попадет в руки дьявола. Обнимая этих людей, он чувствовал, как его изнутри сотрясает раздутая безымянная эмоция. По дороге в Нью-Йорк Джона собирался заснуть как младенец, ведь на ферме он почти не спал. Каждое утро на рассвете нужно было приниматься за работу, а молитвы продолжались до поздней ночи. Он сел в старую отцовскую машину Итана — почти такую же развалюху, как тот «Фольксваген», который привез его сюда. Джона смотрел сквозь окно заднего сиденья, как ферма исчезает в серо-коричневом облаке.

В городе его отвезли в мрачную гостиницу «Уикершем» недалеко от Пенн-стейшн, где в номере, оклеенном обоями цвета увядших роз, его ждал специалист по депрограммированию. Он работал целых три дня и три ночи; под конец Джона был сильно измучен лишением сна, что было частью программы, холодной картошкой из «Бургер Кинг», которой его кормили на заре, постоянным чтением вслух из брошюры с фактами о сектах и методах их воздействия; так что Эш с Итаном настояли на том, чтобы Джона несколько дней пожил с ними в Ист-Виллидж, и он с благодарностью согласился.

Было забавно вспоминать об этом впоследствии, ведь в той квартире у Эш и Итана не было гостевой комнаты. Вполне обыкновенное жилье, куда Эш принесла старый лоскутный коврик из своей детской. Они все еще жили в 1981 году, как и весь остальной мир. И в том 1981-м их жизни были неразрывно связаны, несмотря на ту любовь, которую Джона видел в воздухе вокруг Жюль, когда Итан смотрел на нее. Благодаря депрограммированию и тому, что Джона состоял в Церкви объединения довольно короткое время, Джона так или иначе забыл все, что он ощутил и узнал на ферме. Наставления постепенно улетучивались из его сознания подобно знаниям, полученным в рамках не слишком интересного курса в колледже. Но Джона никогда не забудет, как он видел живую любовь, которую Итан все еще испытывал к Жюль, а Жюль все еще испытывал к Итану. Джона никогда не забудет ее, но вряд ли когда-нибудь снова о ней заговорит.

11

Если вы назвали дочь Авророй, велика вероятность, что наступит момент, когда она не сможет носить это имя непринужденно и с достоинством, если только не вырастет очень красивой или очень самоуверенной. Деннис и Жюль этого не понимали, когда в ноябре 1990-го родился их ребенок. Имя обсуждали заранее, много спорили о том, какие имена подходят лучше к гремящему, как пустая консервная банка, хвосту Хэндлер-Бойд. Спорили в основном Жюль и Эш, а не Жюль и Деннис. Эш выросла в семье, где обоим детям дали необычные имена. Она знала толк в необычных именах, и Жюль позволила своему художественному вкусу подстроиться. Почему бы тоже не назвать своего ребенка необычно? Настроение Денниса было слишком неровным, и он не мог долго думать об одном и том же. Попробовал было, но скоро устал и в один прекрасный день сказал Жюль: