– Мы пошли домой. Я сказала – Джим, я забыла туфли. Мы хотели вернуться, а тут в школе погас свет. Джим сказал – возьмешь туфли завтра…

– Подними голову, Глазастик, а то мистеру Тейту ничего не слышно, – сказал Аттикус.

Я забралась к нему на колени.

– Потом Джим сказал – помолчи минуту. Я думала, это он про что-нибудь думает, он не любит, когда ему мешают думать… А потом он сказал – ему что-то послышалось. Мы думали, это Сесил.

– Какой Сесил?

– Сесил Джейкобс. Он нас сегодня один раз напугал, мы и подумали – это опять он. Он сегодня был ряженый. За лучший костюм давали приз – четвертак. Только я не знаю, кто его получил…

– Где вы с Джимом были, когда подумали, что это Сесил?

– Совсем близко от школы. Я ему покричала…

– Что покричала?

– Сесил Джейкобс – жирная курица, что ли. Ответа не слыхать… Тогда Джим заорал ему «эй» или еще что-то, да громко, во все горло…

– Погоди минуту, Глазастик, – сказал мистер Тейт. – Вы слышали, как они кричали, мистер Финч?

Аттикус сказал – нет. У него было включено радио. И у тети Александры в спальне тоже. Он это помнит, потому что она попросила, чтоб он у себя немножко приглушил, а то ей ничего не слышно. Аттикус улыбнулся:

– Я всегда включаю радио на всю катушку.

– Интересно, а соседи что-нибудь слышали? – сказал мистер Тейт.

– Вряд ли, Гек. Почти все вечером тоже слушают радио или ложатся с петухами. Может быть, Моди Эткинсон еще не спала, да и то вряд ли.

– Рассказывай, Глазастик, – сказал мистер Тейт.

– Ну, Джим покричал, и мы пошли дальше. Мистер Тейт, у меня голова в этом костюме была закутанная, но тогда я уже и сама слышала. Шаги слышала. Мы идем – и за нами кто-то идет, мы остановимся – и он остановится. Джим сказал – ему меня видно, потому что миссис Креншо намазала мой костюм светящейся краской. Я была окорок.

– Как так? – удивился мистер Тейт.

Аттикус объяснил ему, что я представляла и как был устроен мой костюм.

– Вы бы ее видели, когда она пришла домой, – сказал он. – Вся эта конструкция превратилась в кашу.