– Мистер Финч, мне очень неприятно с вами спорить, когда вы в таком состоянии. Не дай Бог никому пережить такое, как вам нынче вечером. Не знаю, как вы еще на ногах держитесь. Но одно я знаю, такой уж вышел случай, что вы, видно, не в силах понять самые простые вещи, а нам надо нынче же во всем разобраться, завтра будет уже поздно. Боб Юэл напоролся на свой нож.

И мистер Тейт стал говорить – зря Аттикус уверяет, будто у мальчишки такого роста и сложения, как Джим, да еще со сломанной рукой, могло хватить пороху, чтобы в этакой темнотище сладить со взрослым мужчиной и убить его.

– Гек, – вдруг прервал его Аттикус, – а что это у вас за складной нож? Откуда вы его взяли?

– У одного пьяного, – хладнокровно ответил мистер Тейт.

Я изо всех сил старалась вспомнить. Мистер Юэл набросился на меня… потом упал… Наверно, это Джим подоспел. По крайней мере так я тогда подумала…

– Гек?

– Я же сказал – я отобрал этот нож сегодня в городе у одного пьяного. А тот кухонный нож Юэл, наверно, отыскал где-нибудь на свалке. Наточил его и ждал удобного случая… Вот именно, ждал удобного случая.

Аттикус медленно вернулся к качелям и сел. Руки бессильно свесились между колен. Он опустил голову и смотрел в пол. Вот так медленно он двигался в ту ночь у тюрьмы, когда мне показалось – он целую вечность складывал газету.

Мистер Тейт неуклюже, но тихо бродил по веранде.

– Это не вам решать, мистер Финч, а мне. Я решаю, я и отвечаю. Такой уж вышел случай, хоть вы со мной и не согласны, а ничего вы тут не поделаете. А если и попробуете, я вам в лицо скажу, что это вранье, – и все тут. Ваш Джим и не думал ударить ножом Боба Юэла, просто даже ничего похожего не было, так и знайте. Он хотел только живым добраться с сестренкой до дому.

Тут мистер Тейт перестал ходить взад-вперед. Он остановился перед Аттикусом, спиной к нам.

– Не такой уж я хороший человек, сэр, но я шериф округа Мейкомб. Живу в этом городе весь век, а мне уже скоро сорок три. Я наперечет знаю все, что тут случилось за мою жизнь и еще даже до моего рождения. У нас тут умер черный, погиб ни за что ни про что, и тот, кто за это в ответе, тоже помер. И пускай на этот раз мертвые хоронят своих мертвецов, мистер Финч. Пускай мертвые хоронят своих мертвецов.

Мистер Тейт шагнул к качелям и подобрал свою шляпу. Она лежала возле Аттикуса. Мистер Тейт откинул волосы со лба и надел шляпу.

– Я никогда еще не слыхал, чтоб это было против закона – сделать все, что только в силах человека, лишь бы не совершилось преступление, а он именно так и поступил. Может, вы скажете, что мой долг – не молчать про это, а рассказать всему городу? А знаете, что тогда будет? Все наши милые леди, сколько их есть в Мейкомбе, и моя жена в том числе, станут ломиться к нему в дом и завалят его своими распрекрасными пирогами и тортами. Я так понимаю, мистер Финч, человек сослужил и вам и всему городу великую службу, и взять его, вот такого скромного и пугливого, и вытащить всем напоказ – по-моему, это просто грех. Это грех, и не хочу я, чтоб он был у меня на совести. Будь это кто угодно, кроме него, – дело другое. А с этим человеком так нельзя, мистер Финч.