– А где сейчас король? – спросила я.

– Его удерживает у себя герцог Йоркский. Сегодня они, наверно, отдохнут, соберут раненых, ну и, конечно, пограбят всласть. Они и сейчас там вовсю орудуют, так что весь Сент-Олбанс будет разрушен и разграблен, можно не сомневаться. А завтра они, скорее всего, прибудут в Лондон.

– И король в состоянии перенести дорогу?

Я так боялась за Генриха: ведь это была его первая битва, и он был ранен, и там, если верить свидетелям, творилась самая настоящая резня!

– Он войдет в Лондон во главе торжественной процессии, – невесело усмехнулся гонец. – Со своим добрым другом герцогом Йорком по одну руку и с Ричардом Невиллом, графом Солсбери, по другую. А сын графа Солсбери, молодой граф Уорик, герой сражения, будет ехать впереди, держа в руках меч короля.

– Какая еще торжественная процессия?..

– Процессия победителей. Ведь некоторые действительно считают себя победителями.

– Йорк захватил короля, йоркисты будут всем демонстрировать его меч и так собираются явиться в Лондон?

– Да. И его милость король хотел надеть корону, чтобы все видели, что он жив, здоров и пребывает в здравом уме и твердой памяти. Они намерены проследовать в собор Святого Павла, и там герцог Йорк собирается снова короновать короля.

– Короновать? – чуть не закричала я; я уже дрожала всем телом.

Коронация – священнейший момент правления. После нее правитель показывается своим подданным в короне, как бы говоря, что отныне вся власть в государстве принадлежит ему. Но на этот раз все будет иначе, и всему миру станет ясно, что Генрих свою власть утратил. Согласившись на повторную коронацию, он даст понять всем, что на самом деле корона в руках у герцога Йорка и тот просто позволил ему ее надеть.

– Он действительно разрешил герцогу себя короновать?

– Да, в доказательство того, что разногласиям между ними положен конец.

Я невольно посмотрела в сторону двери. Я прекрасно помнила: Маргарита ждет меня и сейчас мне придется сообщить ей, что герцог Сомерсет погиб, а король находится в руках ее смертельного врага.

– Вряд ли это перемирие долго продлится, – тихо промолвила я. – Вряд ли все разногласия между ними разрешены. Скорее это только начало кровопролитных войн, а не конец их.

– Пусть лучше люди думают, что теперь наступит мир. Ведь предательством будет считаться даже упоминание о войне, – мрачно заметил гонец. – Говорят, что нам нужно забыть о войне. Перед моим отъездом они как раз собирались распространить закон, согласно которому нам всем нужно молчать. Словно ничего и не было. Как вам это понравится? Они просто приказывают нам молчать, и все!