Зрелище было ужасное. Ланкастерцы в боевых доспехах вместе с конями, грудь которых тоже была закрыта металлической пластиной, сразу уходили под воду, а потом тщетно пытались выкарабкаться, но на том берегу их теснили солдаты Йорка, размахивая боевыми мечами, топорами и пиками. Упав с коня, рыцари не могли подняться, не могли защитить себя, а их кони метались в воде и давили их тяжелыми копытами, когда они с трудом пытались встать на ноги и выползти на берег; тяжелые, наполненные водой металлические доспехи многих сразу утягивали на дно. Люди беспомощно барахтались в кипящих водах реки, и кое-кому все же удавалось ухватить коня за подпругу и встать, однако вражеские воины так и плясали на берегу, стараясь вонзить кинжал в незащищенную доспехами подмышку или же попросту перерезать горло тем, кто просто не мог оказать никакого сопротивления. Один могучий воин даже спустился с берега и вошел в воду, размахивая огромным боевым топором, и с каждым взмахом ланкастерские рыцари исчезали под водой, и на ней тут же расплывались красные круги. Битва более всего напоминала какую-то жуткую мешанину из людей и лошадей, в ней не было ровным счетом ничего красивого, ничего благородного – ничего такого, что воспевается в романсах и балладах. Озверевшие мужчины в доспехах убивали друг друга просто из жажды крови, как самые настоящие дикари. Несколько ланкастерских рыцарей все же сумели выйти на берег на своих могучих боевых конях, но, прорвавшись сквозь ряды йоркистов, они попросту исчезли вдали, сбежав с поля боя. Однако гораздо хуже было то, что многие воины – сотни! – опускали свои мечи острием вниз в знак того, что прекращают бой, и, натянув поводья коней, медленно, стыдливо семенили в сторону вражеской армии.

– Что они делают? – в ужасе произнесла Маргарита. – Что делает моя кавалерия? Это что же, маневр такой?

– Нет, это все перебежчики, они переходят на сторону врага, – ответила я, прижимая руку к груди и пытаясь унять бешеное биение сердца.

Мне было страшно даже помыслить, что и Джон Грей может стать предателем прямо на наших глазах. Я, не отрываясь, смотрела на берега речки; сотни наших кавалеристов уже заняли сторону Йорка, значит, скорее всего, Джон тоже среди них.

– Моя кавалерия? – словно сама себе не веря, промолвила королева.

Она в отчаянии просунула мне в ладонь свои пальцы, я сжала их, и мы с ней молча наблюдали, как медленно, опустив боевые штандарты в знак поражения, движутся наши всадники в сторону йоркистов. Те кони, которым удалось освободиться от седока, выныривали из воды, лягаясь, выбирались на берег и трусили прочь. А люди, очень много людей, продолжали барахтаться в реке до тех пор, пока совсем не лишались сил.