Я очень старалась, чтобы мои истинные чувства никак не отразились у меня на лице, хотя сердце мое стучало так, что я ничего больше не слышала, кроме этого стука. Мне даже казалось, что и Генрих слышит в тишине спальни бешеный стук моего сердца, заглушавший, по-моему, даже потрескивание дров в камине.
— И как же ты с ним тогда поступишь? — спросила я.
Генрих накрыл мою руку своей рукой.
— Прости, Элизабет, но кто бы он ни был, кем бы сам себя ни называл, я не могу допустить, чтобы он разъезжал по моей стране под именем твоего брата. Я прикажу повесить его за предательство.
— Повесить?
Он с мрачным видом кивнул.
— А если он вообще не англичанин? — спросила я. — Если ты не сможешь обвинить его в предательстве, потому что он житель совсем другой страны — например, португалец или испанец?
Генрих пожал плечами, неотрывно глядя в огонь, а потом ровным тоном сказал:
— Ну, тогда мне придется убить его тайно. В точности как твой отец пытался убить меня. Это единственный способ навсегда покончить с иными претендентами на трон. И этот мальчишка не хуже меня понимает, как обстоят дела. И ты тоже прекрасно это понимаешь. Так что не смотри на меня невинными глазами и не притворяйся, будто это так сильно тебя потрясло. Не надо мне лгать.
Генрих, пребывая в очередной поездке по стране, направился в западные графства и оказался в маленьком городке Абингдоне как раз в тот момент, когда его жители взялись за оружие, решив бросить ему вызов. Ко всеобщему удивлению, король проявил милосердие: великодушно остановил судебный процесс, милостиво приказал выпустить всех арестованных, а мне написал:
Неверные и ненадежные люди! Но мне ничего иного не оставалось, кроме как простить их в надежде, что другие увидят во мне доброго правителя и отвратят свои души от предательских советов настоятеля тамошнего монастыря, который — я готов в этом поклясться! — и инспирировал этот мерзкий мятеж. В наказание я лишил его всего — каждой травинки в его владениях, каждого пенса в его кубышке. Я превратил его в жалкого нищего, так и не отдав под суд. Мне кажется, я и так очень неплохо его наказал.
Неверные и ненадежные люди! Но мне ничего иного не оставалось, кроме как простить их в надежде, что другие увидят во мне доброго правителя и отвратят свои души от предательских советов настоятеля тамошнего монастыря, который — я готов в этом поклясться! — и инспирировал этот мерзкий мятеж. В наказание я лишил его всего — каждой травинки в его владениях, каждого пенса в его кубышке. Я превратил его в жалкого нищего, так и не отдав под суд. Мне кажется, я и так очень неплохо его наказал.