Мы привыкли к расставаниям. Только я не мог решить, хорошо это или плохо.

Вместо того чтобы сойти на станции «Саут-Кенсингтон» и пройтись до дома через парк, я проехал до «Грин-парка» и пересел на другую ветку.

В больнице Святого Томаса в регистратуре снова была другая медсестра. Я хотел было спросить ее, но сквозь открытую дверь комнаты для персонала увидел в больничном кувшине свой букет розовых роз и фиолетовых ирисов, все еще завернутый в целлофан.

– Вам помочь?

– Цветы, – кивнул я. – Вчера я оставил их для одной пациентки.

– А, так вы тот самый? – спросила она.

Я стал предметом больничных сплетен, вероятно, даже посмешищем всей больницы.

– Мы пытались ей отдать букет, но она сказала, пусть остается здесь, людям будет приятно.

– Так она не в больнице?

– Врачи настаивали, чтобы она пробыла под наблюдением хотя бы ночь, но ваша подруга ни в какую не согласилась.

Я, конечно, понимал, что, если попрошу ее адрес, мне не дадут.

– Но с вашей стороны очень мило, – сказала женщина почти с материнской интонацией, словно утешая меня. – Аромат от них такой приятный, все-таки цветы пахнут лучше, чем то, что у нас тут обычно… А вы – доктор, да?

– Она даже не спросила, кто принес ей цветы?

– Мы сказали, что принес Гус.

По ответу женщины я понял, что Тесс никак это не прокомментировала.

– Мы с вами знакомы?

– Меня зовут Гус.

Она только очнулась от обморока. Мое имя для нее ничего не значило, и мы с женщиной из регистратуры оба это понимали. Мы переглянулись. Потом я повернулся и ушел.

Часть пятая

Часть пятая