Когда наконец мы обсыхаем, то садимся на верхний насест бок о бок и чистим перышки. Какое волшебное чувство — протягивать через приоткрытый клюв слегка влажное перо, ощущая все разошедшиеся бородки и соединяя их. Это все равно как тщательно расчесывать мокрые волосы, но в тысячу раз приятней. Перья должны быть уложены так, как нужно, и никак иначе. Когда они лежат именно так, возникает чувство какой-то законченности, завершенности, ощущение того, что все обстоит как полагается. Мне хочется сделать одну совершенно невероятную для птиц вещь: поперебирать и поразглаживать перышки у Перты. Никогда не видел такого у птиц. Из своих наблюдений я могу заключить, что птицы не знают иных знаков внимания, кроме как петь, щебетать, кормить избранницу и сношаться с ней. Мне же хочется приласкать Перту, как парень ласкал бы девушку, но у меня только клюв и лапы. А выглядело бы так естественно — взять ее перышко в свой клюв и распрямить мягкими, нежными его уголками. Что поделаешь, тут кенар и парень различаются очень сильно. Я решаю спросить ее о моем имени.

— Перта, откуда ты знаешь, как меня зовут?

Она смотрит на меня с удивлением. Даже перестает прихорашиваться.

— Я не знаю твоего имени. Ты мне его не говорил.

— Но когда ты позвала меня купаться, то назвала меня Птахой.