Гнездо просто потрясающее. На какие только ветки я не сажусь, чтобы увидеть его под разными углами. Мы подыскали действительно прекрасное место. Его нельзя обнаружить ни с воздуха, ни с земли. О том, что оно здесь, ни за что не догадаться ни одному ястребу и ни одному коту. Я пою своей подруге, сидя на разных ветвях нашего дерева, а потом слетаю вниз, чтобы принести ей семена и воду с крыши вольера.

Днем я сразу нахожу, где Перта свила гнездо. Оно в точности там, где мы его устроили в моем сне. На этот раз яйца у Перты могут оказаться оплодотворенными, об этом мог позаботиться один из молодых самцов из ее же прошлого выводка. Надеюсь, что это так и будет. Некоторые другие мои летуны тоже начинают вить гнезда. Большинство из них, подобно голубям, делает это в большой общей клетке, где они надежно защищены. Только одна из канареек, как и Перта, вьет гнездо снаружи. Это та самая желтая птичка, которую я первой выпустил полетать на свободе. Она выбрала место на дереве, ветки которого нависают над крышей нашего дома. Это тревожит меня, потому что здесь до него могут добраться коты. Меня мучает мысль, должен я пытаться перенести гнездо на другое место или нет. В конце концов решаю положиться на удачу и оставить гнездо на прежнем месте.

«…Проблема в том, что многое во мне самом представляет для меня загадку. Всю жизнь я трудился над тем, чтобы вылепить себя заново, подобно тому как культуристы создают себе новое тело, накачивая мышцы согласно рекомендациям и картинкам из журнала по бодибилдингу. Да вот штука-то как раз в том, что я выстраивал свою личность не изнутри, а снаружи, для защиты от всего, что могло угрожать извне. Теперь же эта дурацкая личина большей частью порвалась, пришла в полную негодность. Нужно все начинать заново, то и дело заглядывая внутрь себя, чтобы понять, что ж там на самом деле творится. Не знаю, смогу ли, выйдет ли у меня. Может, все, что получится, — это сложить вместе куски прежнего Эла, подштопать, а места, где чего-то не хватает, просто чем-нибудь залепить? Например, мне предстоит научиться жить, испытывая страх. Смириться с ним. Теперь-то я понимаю, что он всегда был свойствен людям, и потому бороться с ним не имеет смысла. Без него мы так и остались бы обезьянами, ничего не добившись. Страха вовсе не нужно стыдиться. Он естествен и необходим — как игра или боль. И мне надо научиться с этим жить».