– Кто?
– Кристофер.
. .
– Тофер, – выдохнул я.
Я вспомнил крепость их объятий и сияние в глазах Тофера, когда он говорил про ребят, и стремительность, с которой он согласился отложить свою жизнь на неопределенный срок, чтобы помочь братьям Кабонго. Красные огни перестали казаться такими уж хаотичными.
…
– Это определенно появится в книге, – сказал Баз, все еще глядя на участок.
Мэд натянула края шапки на уши:
– Ты думаешь, у нее будет счастливый финал?
– Ну, в каком-то смысле счастливый, – сказал Баз.
Наступила тишина. Мы с Мэд думали о том, что в каком-то смысле финал будет и трагичным. К сожалению, возможностей было более чем достаточно.
– Не бойся их; ибо Я с тобою, чтобы избавлять тебя, сказал Господь. – Баз повернулся к нам с Мэд. – Теперь я знаю название.
– Название чего? – спросила Мэд.
– Моей книги. У меня есть название. Длинное – доктор Джеймс Л. Конрой бы его не одобрил. Но я начинаю думать, что доктор Джеймс Л. Конрой придурок какой-то.
– Так что же? – спросил я. – Какое название?
Баз улыбнулся, и взгляд его затуманился, и впервые я знал наверняка, куда он отправился: туда, где они с отцом спокойно смотрели кино; где он укачивал маленькую сестренку под старые гимны о великой милости поутру; где они с Зазом вели заполночь тихие беседы; где им с мамой не приходилось писать Главы. В этой стране единственными взрывами были взрывы смеха, где преломляли только хлеб;
где с чистых ночных небес Браззавиля на землю падали лишь звезды.
– «И они жили, и они смеялись, и увидели, что это хорошо», – сказал Баз.
Он повернулся и пошел через дорогу.