В резерве главнокомандующего французской армией генерала Гамелена находилось ещё 6 дивизий, 3 из которых были танковыми и также предназначались для усиления выдвинувшихся в Бельгию англо-французских войск.

Таким образом, союзные силы на Северо-Восточном фронте насчитывали (с учётом предназначенных для фронта 6 дивизий резерва французского главнокомандующего) 114 дивизий63. Из этих дивизий танковыми были 3 (все французские; причём, 4-я танковая дивизия была окончательно сформирована уже в ходе боевых действий; её командиром стал тогда ещё полковник де Голль [37; 89], [58; 114]), механизированными – 3 (все французские; точнее, лёгкими механизированными), моторизованными – 16 (7 французских и 9 английских), кавалерийскими – 5 (все французские) [37; 89], [83; 96].

Общее соотношение по количеству соединений (с учётом резервов всех видов, предназначенных для франко-бельгийско-голландского театра боевых действий) было в пользу немцев примерно 1:1,2.

Если рассматривать, однако, соотношение по количеству подвижных механизированных соединений, то здесь, на первый взгляд, преимущество остаётся за англо-французами. В самом деле, против 17 немецких подвижных механизированных дивизий союзники имели 22 подобных соединения, т.е. соотношение примерно 1:1,3 в пользу союзников. И если при этом учесть преимущество англо-французов в количестве танков (примерно в таком же соотношении 1:1,3 (см. выше)), то их перевес выглядит более чем убедительно. И, казалось бы, у них были все шансы на успех в «войне моторов».

Но это первое впечатление весьма и весьма обманчиво. Всё дело, во-первых, в качестве самих механизированных соединений. У немцев 10 из 17 дивизий были танковыми. У французов танковыми были всего 3 дивизии. Да и то одна из них не закончила своего формирования к началу немецкого наступления и формировалась спешно, из разрозненных частей. Французские лёгкие механизированные дивизии, которых тоже было всего 3 и которые могли служить хоть каким-то противовесом немецким танковым дивизиям, всё же были значительно слабее последних. Недаром Манштейн отметил в своих воспоминаниях: «Не приходится уже говорить о том, что противник не располагал войсками, равноценными немецким оперативным танковым соединениям» [52; 126].

Во-вторых, ни у англичан, ни у французов не существовало теории танковой войны. Проповедовавший её во французской армии де Голль не находил поддержки. В основной своей массе английские и французские военачальники рассматривали танки как средство поддержки действий пехоты. Подобные представления немецкий генерал Эймансберг ещё в 1937 году охарактеризовал как свидетельствующие «о потрясающем незнании действительности» [58; 109]. Поэтому даже те танковые соединения, которые имелись к маю 1940 года у французов, они не смогли правильно использовать (исключение составили лишь действия 4-й бронетанковой дивизии под командованием де Голля, но об этом ниже).