Голландская армия имела 8 пехотных дивизий, 1 лёгкую дивизию, а также специальную дивизию для защиты оборонительной линии Пел, проходившей по долине Мааса. Итого, 10 дивизий. Подобно бельгийской армии, голландская не имела механизированных соединений или хотя бы частей. Как мы помним, в её составе вообще не было танков [37; 88 – 89].

Таким образом, к англо-французским силам можно прибавить 33 бельгийских и голландских дивизии, и общее количество соединений союзных сил достигнет 147 единиц. Тогда германская армия вторжения уже начинает несколько уступать общим англо-франко-бельгийско-голландским силам – соотношение примерно 1:1,1 в пользу союзников.

Однако подобное количественное приращение сил, противостоящих германским, по существу, не давало преимущества над ними. Во-первых, и бельгийские, и голландские войска в качественном отношении сильно уступали немецким. Скажем, из 18 пехотных дивизий бельгийской армии французы считали удовлетворительно боеспособными только 12, а остальные 6 оценивали как слабо оснащённые второочередные резервные дивизии [83; 98]. И это не говоря уже о полном отсутствии бронетанковых сил и очень малом количестве самолётов (см. выше). Во-вторых, разработка конкретных планов взаимодействия с бельгийскими и голландскими войсками была невозможна из-за нейтралитета Бельгии и Голландии. Ни правительства этих стран, ни Генеральные штабы их армий на прямые военные контакты с Англией и Францией пойти не могли, что вполне естественно.

В конце концов, бельгийский Генштаб перед угрозой германского нападения, которая становилась всё более очевидной, согласился на ограниченный секретный обмен информацией с французским командованием через военных атташе и даже осуществил некоторые меры по обеспечению ввода союзных войск в Бельгию (надо думать, что это согласие было дано бельгийцами после того, как в январе 1940 года им в руки попали некоторые оперативные документы 1-го воздушного флота немцев, ясно указывавшие на намерение последних вторгнуться в Бельгию (см. выше)). Но предложения французов о полноценном взаимодействии штабов и обмене документами по планированию всё же были отклонены [37; 87].

Ещё хуже обстояло дело с голландцами. Те ни на правительственном уровне, ни на уровне Генштаба вообще не шли ни на какие контакты с англо-французами по вопросу взаимодействия вооружённых сил стран в случае германского вторжения в Голландию. В итоге, политические и военные руководители Англии и Франции имели лишь самые общие сведения о намерениях голландского правительства оказать сопротивление в случае нападения Германии [37; 81].