Мы уже отмечали, что воспретить частную наступательную операцию XXXVIII армейского корпуса были склонны, пожалуй, на всех уровнях германского командования. Прежде всего, из соображений её военной нецелесообразности.

Вряд ли её одобрил бы Рундштедт, принимая во внимание, что он и против остановки гораздо более верной и нужной операции танковой группы Клейста в направлении на Дюнкерк не возражал (если не сам и инициировал эту остановку).

Безусловно, частное наступление корпуса Манштейна воспретили бы Гитлер и его «рупор» ОКВ. Фюрер требовал неукоснительного соблюдения принятого к исполнению варианта плана «Гельб». И дело было не в пустом следовании «букве плана». Как известно из дневниковых записей Гальдера (18 и 25 мая), Гитлер очень опасался мощного удара из Центральной Франции. Поэтому пехотные соединения 12-й и отчасти 4-й армии стали создавать временный оборонительный фронт по Эне и Сомме73. Они должны были прикрыть от возможного удара противника сначала операцию германских войск во Фландрии, а затем – сосредоточение войск для очередного этапа наступления – удара вглубь Франции.

ОКХ, которое первоначально вообще противилось принятию манштейновского варианта плана «Гельб», а затем, по всей вероятности, приложило руку к его «купированию» – отказу от одновременного с наступлением на северо-запад наступления на юго-запад, окрылённое успехами, конечно, «расхрабрилось» и готово было «рвануть» по указанному Манштейном направлению вглубь Франции, отказавшись от обороны для обеспечения с фланга и тыла действий немецких войск в Северо-Западной Франции и Бельгии. Поэтому-то Гальдер так и недоумевает в своём дневнике, чего так боится Гитлер, какого большого удара он ждёт из глубины французской территории [23; 404, 427]. Однако при этом вряд ли Браухич и Гальдер стали бы размениваться на сомнительные предприятия на одном из участков фронта – мол, раз уж не повели на юго-запад и юг общего наступления, то и «дёргаться» по мелочам нечего (да ещё при этом сильно рискуя).

И уж, конечно, никто из военачальников (ни Клюге, ни Рундштедт, ни Гальдер, ни Браухич) не посмел бы нарушить принятый план продолжения кампании, мероприятия по которому в конце мая уже вовсю проводились. Не посмел, даже если бы предложения Манштейна были более верны и менее рискованны.

Так что, Манштейн абсолютно прав: Главное командование Сухопутных сил не собиралось рисковать на Сомме в нарушение принятого плана развития кампании. Не было намерено идти на подобный риск также и командование группы армий «А» (Рундштедт), и командование 4-й армии (Клюге). К наступательным порывам командира XXXVIII армейского корпуса отрицательно отнеслись на всех уровнях германского командования. И мы, со своей стороны, не думаем, что все германские военачальники ошибались, и только один Манштейн был прав.