— Остановись, граф! Кажется, нас кто-то догоняет со стороны Мо. — И он указал рукой.

Тибо осадил скакуна, вгляделся вдаль. В самом деле, с запада им наперерез мчался всадник.

Рыцари окружили графа, молча ждали. Всем было любопытно, какое сообщение везёт этот одинокий вестник.

Тот подскакал и с ходу спрыгнул с коня.

— Слава Богу, мне удалось догнать вас, монсеньор. Я боялся не успеть.

— Де Мильи? — удивился Тибо, узнав одного из рыцарей конной охраны венценосных особ. — Откуда вы? Впрочем, что я спрашиваю… Кто вас послал? Случилось что-нибудь? Говорите!

Вместо ответа вестник протянул пергамент.

— Читайте, ваша светлость.

— Послание? От кого?

— Вы могли бы и сами догадаться.

Тибо вспыхнул, руки мелко задрожали. Это она! Его Бланка! Кто же ещё мог ему писать и отправить гонца?.. Но как она узнала, кто ей сказал?.. Ответ должен крыться в письме. Торопливо развернув его, Тибо прочёл:

«Дорогой граф! До меня дошла весть, в которую мне с огромным трудом и удивлением пришлось поверить. Вы всегда были преданным вассалом королевства и моим самым близким другом. Ныне Вы собираетесь сделать опрометчивый шаг, который заставит подумать о Вас как о человеке, предавшем дело, коему он служил. Ибо разве есть на свете кто-либо, кто причинил короне больше вреда, нежели тот, к кому Вы направляетесь? Уповаю на Ваше благоразумие, которое подскажет Вам верный ход: повернуть коней обратно».

Тибо опустил руки. Лист пергамента дрожал у него в пальцах. Он смотрел на излучину реки, видел змеившуюся невдалеке серую ленту, окаймлённую кустарником и деревьями, и думал о Бланке. Какое самообладание! Какой выдержкой обладала эта женщина, когда писала это письмо, ни словом не упомянув о душевных муках, терзавших её любящее сердце. Она думала о нём! Быть может даже, она плакала, получив известие и уединившись где-нибудь в укромном углу. Но не любовь водила её рукой, и не сердце подсказывало нужные слова, когда перо бежало по листу пергамента. Всё это она обуздала огромной силой воли и писала это послание, руководствуясь и политическими соображениями, и опасаясь за безопасность адресата. Это писал правитель, умный и дальновидный, стратег, понимающий, к каким печальным последствиям для неё… нет, для государства! — приведёт необдуманный шаг её возлюбленного. Она отбросила всякие лишние мысли, её беспокоило только одно: будущее державы, управлять которой доверили ей свёкор Филипп и муж Людовик. И она принесла в жертву свою любовь, написав так, чтобы Тибо понял: её беспокоит, прежде всего, королевство. Она понимала, чем обернётся эта женитьба, и не верила Моклерку. Она рассчитала наперёд все ходы, потому что хорошо знала того, кто причинил короне «столько много вреда» и, она была уверена, принесёт ещё, ибо такие, как он, не успокаиваются. Но самое страшное заключалось в том, что её преданный друг в одночасье может стать её врагом. Возможен ли удар сильнее этого? Выдержит ли её сердце? Не заплачет ли горькими слезами… нет, не она, а её народ, лишившийся своего самого сильного и верного защитника?