— Нет, это не ирония судьбы, это была её оплеуха!

Собрав остатки жизненных сил, Рита встала с кровати, переоделась в халат и вышла из комнаты, боясь, что мать начнёт беспокоиться. А она и так за последнее время часто пугала Риту своими сердечными приступами.

— О чём на собрании говорили? — поинтересовалась бабушка Аня, беспокойно глядя в застывшее лицо дочери.

— Егор наш очень училку беспокоит. Слишком он у нас с тобой хороший, — бесцветным голосом ответила Рита.

— И что ж в этом плохого? — не поняла мать.

— Да Тамару Терентьевну не за одни только очки Тартиллой зовут. Она уже давно от старости свихнулась, ещё триста лет тому назад! — Рита старалась быть как можно естественнее.

— Я тоже ничего не понимаю, — пыталась разобраться в ходе событий Анна. — Вообще — то Тамара Терентьевна была вредной всегда, сколько я её помню. Поэтому и семьи у неё нет. Заняться ей нечем, вот и людей зря беспокоит!

— Вот он, беспокойство наше, — увидела Рита вернувшегося с улицы сына, немного поставившего на место её растрёпанные чувства.

— Егор, в вашем классе учится девочка Семёнова? — вспомнила она дочь своего бывшего одноклассника, возможно, чтобы просто немного отвлечь себя.

— Да, её Берта зовут, — очень уважительно ответил сын.

— А какие девочки тебе больше нравятся? Размалёванные и курящие или такие, как Берта? — поинтересовалась Рита. Ей так хотелось, что бы их с сыном вкусы совпали.

— Конечно, Берта лучше, — смутился Егор. — Ты бы и сама так ответила.

Рита заметила, что Егор немного покраснел и решила прекратить этот разговор, что — бы не провоцировать сына на грубость. Ей было достаточно того, что Егор рассуждает так очень по — взрослому, хотя и растёт без отца. Видно такая его судьба!

— И чего этой Тартилле надо? Умность свою показывает, — решила Рита. — Или всё же завидует?

31

31

— Чем воняет — то? — ворчала разбуженная противным запахом гари Рита, закрывая в комнате форточку. — И так в доме такая жара, что просыпаешься в потной луже, а не в кровати. И окно не откроешь — задохнёшься.

Она поменяла влажную простыню и опять улеглась на кровать, но потом всё же вышла на крыльцо вслед за матерью.

Ночь была хотя и звёздная, но тёмная. Едва нарождающаяся луна еле высвечивалась тоненькой скобочкой.

— Похоже горит у кого — то? — встревоженно вглядывалась в темноту душной ночи Анна.