– Фараон хочет видеть тебя! – донеслись до них слова Пхута.

В тот же миг толпа распалась на маленькие группки, которые вначале взялись обсуждать услышанное, а потом и вовсе разбежались в разные стороны.

Знаменитая предсказательница была вскоре доставлена во дворец, и Эхнатон немало удивился, увидев перед собой маленькую хрупкую девочку с огромными черными глазами и копной собственных волос, которые превосходили самые роскошные парики придворных.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга: фараон и крестьянская девочка из Нижнего Египта.

Первым заговорил Эхнатон:

– Приветствую тебя. Великая прорицательница. Слава о тебе достигла моих ушей, и я захотел взглянуть на тебя. Ты удивлена?

– Отчего мне удивляться, если я давно ждала нашей встречи? – ответила девочка мягким глубоким голосом, который показался фараону странно знакомым.

– Это дар предвидения? – стараясь не показать вида, что заинтересовался, произнес Эхнатон.

– Нет, повелитель. У меня есть могущественный покровитель, ведущий меня по жизни. Он время от времени сообщает мне, что ожидает меня впереди. Наша встреча предопределена, и ради нее я совершила долгий переход в Ахетатон от дельты Хапи.

– Ты пришла одна? – удивился фараон.

– Нет, моя мать сопровождала меня.

– Скажи, девочка, неужели ты преодолела этот путь только ради встречи со мной? Не влекло ли тебя что-то иное?

– О, повелитель, – с чрезвычайной простотой отвечала Мааби. – Мне поручено сказать тебе о том, то чего зависит твоя судьба, а вместе с ней участь всего Египта.

– Сколько тебе лет и как твое имя? – словно не замечая слов девочки, спросил фараон.

– Ты интересуешься другими, не стремясь узнать о себе? – она покачала головой и ответила. – Мне тринадцать лет и у меня два имени: Мааби меня назвали при рождении, Маабитури – когда я обрела свой дар.

– Кто же дал тебе второе имя? – скорее из любезности, чем от любопытства, поинтересовался повелитель.

– Мой бог устами человека, спасшего меня от смерти. Кто он, я не знаю, но он хорошо знаком тебе.

– Да?

– Он старик, похожий на жреца, – продолжала Мааби, а фараона на миг пронзил холод от мысли, что она говорит о Хануахете. – Теперь он не здесь, не в Египте, а где-то в чужой, очень далекой стране, расположенный высоко в горах, где всегда так холодно, как никогда не бывает в твоих землях. Человек этот очень далек. Но его влияние я чувствую и поныне, хотя он давно покинул пределы Египта и лишь изредка приходит сюда в призрачном теле, столь плотном, что его можно принять за тело живого человека. Он каким-то образом влияет и на тебя.