Когда глаза привыкли к полумраку, Тотмий разглядел, что все в домике осталось на своих старинных местах. Только отсутствовала скульптура, отлитая из золота, которую они с Ну=от-хаби сделали вдвоем. Круглые окошки закрывались маленькими деревянными шторками, собранными из тонких щепочек и великолепно расписанными художником, изобразившим цветущие ветви мандаринового дерева. Тотмий потянул за шелковую кисточку, висевшую с краю шторки, и жалюзи поднялись вверх, пропустив в комнату солнечный свет. Тотмий подошел к тому месту, где до сир пор стоял его станок со скульптурным портретом Ну-от-хаби. Каменная физиономия китайцы приветствовала его лукавой улыбкой. Работа показалась Тотмию несовершенной и какой-то детской.

Он сел на скамейку перед станком и задумался.

Неожиданно в доме стало светло. Дверь отворилась и вошел Ну-от-хаби. Не замечая гостя, он спустился по винтовой лестнице и направился прямиком к столу, озабоченный каким-то делом.

– Учитель, – тихо позвал Тотмий.

Китаец содрогнулся всем телом и медленно обернулся. Его ученик стоял перед ним в потрепанной, кое-где порванной одежде, принадлежащей неизвестной китайцу стране. Тотмий улыбался счастливой широкой улыбкой. Взрослый мужчина…

– Ты все-таки решил вернуться? – взяв себя в руки, как ни в чем не бывало, спросил Ну-от-хаби с иронией, свойственной только ему одному.

– Да, учитель, – Тотмий был действительно счастлив.

– Ну, а ты был в Догонять-пыль?

– Где? – не понял Тотмий.

– Ну, в той стране, куда ты направлялся?

– Ах, да, – скульптор улыбнулся. – «Догонять-пыль». Египет.

– Еги-пет… – пробуя на язык новое слово, переспросил Ну-от-хаби. – Значит, так она называется?

– Да.

– Прекрасно. И, надо думать, ты бывал там?

– Да, довелось. Я жил там тринадцать лет.

– Понятно, – китаец копался на своем столе и делал вид, что очень занят. – Тринадцать лет – срок порядочный. Надеюсь, за это время ты нашел денек, чтобы выполнить мое поручение?

– Какое поручение? – Тотмий решил подыграть своему учителю.

Ну-от-хаби взглянул на ученика, как тому показалось, с детской обидой:

– Я помнится, просил тебя отнести два моих браслета во дворец тамошнего императора. Ты сделал это или забыл?

Тотмий не стал мучить старика и ответил со всей искренностью, на которую был способен: