– Что за уродство! – не выдержал Тотмий, представив ногти длиной до пола.
– Но я думаю, вскоре этому глупцу понадобится и золотая статуя юноши (мало ли, какие у него фантазии), и вот тогда мне без тебя не обойтись.
– Будем работать, как прежде, – ответил Тотмий.
Китаец одобрительно положил ему руку на плечо.
Азиатские территории Египта.
Азиатские территории Египта.
Сорокадевятилетний Суппиллулиума победоносно въезжал на белоснежном коне в Кадеш, город, отвоеванный хеттами у прежнего захватчика Сирии – Египта. Суппиллулиума сильно располнел, что придавало его виду еще большую торжественность, но совсем не радовало коня, вынужденного таскать на себе год от года все тяжелеющую ношу. Чуть позади владыки в числе царских сыновей ехал хмурый Рабсун.
Улучив момент, когда Суппиллулиума неуклюже развернулся, чтобы приветствовать воинов движением руки, Рабсун подскакал к дяде и быстро сквозь зубы проговорил:
– Не время ликовать. Сирия теперь вся в твоих руках, о солнце! Но Сирия – еще не Египет!
– Ничего, мой сын, – спокойно отвечал царь. – Зато теперь фараону придется считаться с нами.
– Я – фараон Египта! – заявил Рабсун.
Он думал смутить своего царственного дядю таким выпадом, но тот лишь усмехнулся.
– Возможно, – умиротворенно произнес Суппиллулиума. – Только в Египте никто об этом не догадывается. Я уверен, про тебя забыли, как и про ту когда-то сочиненную легенду о том, как ты вместе с матерью еще ребенком пал жертвой борьбы за престол.
– Но я жив! – не унимался Рабсун и даже приподнялся в стременах. – И я не младенец!
– Это ничего не дает ни тебе, ни Египту!
– Но я завоюю эту проклятую страну, если ты дашь мне войско! – горячился племянник.
– Мы завоюем, мы, – поправил его царь. – Не следует тебе указывать своему владыке на то, что ему следует или не следует делать, а я не должен советоваться с тобой и ставить тебя в известность относительно своих планов. Ты не имеешь на это права ни по возрасту, ни по крови. Но кое-что ты можешь знать. Это будет тяжелая война! И если ты отличишься храбростью и преданностью мне, повелителю-солнцу, я, возможно, подумаю насчет того, посадить ли тебя на трон страны, где ты родился, или отдать его одному из моих сыновей.
Рабсун зло взглянул в лицо Суппиллулиуме, с криком пришпорил коня и поскакал прочь.
Царь с нескрываемой ненавистью смотрел ему вслед.