После этих слов Иван вдруг нагнулся к Алеше и понизил голос, словно сообщал ему страшную тайну, о которой могли услышать посторонние…

– Алешка, слушай!.. Смерти же нет как таковой… То, что называется смертью – это не смерть, а переход… Переход в иной мир. В мир, в котором царствуют духи. Духи злобы поднебесной… Понимаешь, я о ком?.. Так вот смертострастие – это по сути даже не тяга к смерти, а тяга к смешению… Да-да – ты правильно понял… Смешению с этими духами. Смертострастие – это тяга к смешению с духами злобы, которые стоят за смертью, за этой дверью и переходом… Ты понял?.. Это можно сказать – соединение с самим дьяволом… О-о-о!.. Алешка!.. Какие же невиданные наслаждения сулит человеку это смешение!.. Это ни с чем сравнить невозможно!.. Тут бледнеет все, и все половые восторги – только бледная тень… Дьявол – это второй дух после Бога, и он знает, как насладить человека посредством смешения с ним… Это смешение первыми вкусили Адам и Ева и насладились им вполне!.. Вполне насладились – я настаиваю! – так, что не смогли отказаться даже после Божьего обличения. Иначе бы – бросились к Его стопам в раскаянии. Но нет – наслаждение их удержало, они уже не смогли от него отказаться и просто стали сваливать вину друг на друга, да на змея, понимая, что после этого Бог не лишит их добровольно избранного наслаждения в смешении с дьяволом… Ибо Бог ждал только их раскаяния, но не собирался насиловать их волю. Они же хотели остаться с дьяволом – и остались с ним, потому что наслаждение от соединения с ним оказалось непреодолимым… Они ведь и впрямь стали «яко бози», ибо вкусили главного возможного для людей наслаждения. Они действительно познали, что есть добро и зло, ибо они смешали их вместе… Понимаешь?.. И растоптали добро злом и испытали при этом высшее наслаждение… Образы Божии соединились с духом дьявольским – разве может быть что-либо выше и кощунственнее этого смешения? Но в этом кощунственном смешении и оказалось высшее из всех возможных наслаждений… Он и сейчас слышит нас и улыбается…

Иван сказал последнюю загадочную фразу с какой-то странной мучительно-торжествующей улыбкой и словно в подтверждении своих слов крутанул головой в сторону и вновь откинулся назад. Его улыбка длилась всего мгновение и вслед на ней на лице вновь появилась горячечная маска почти полного изнурения.

– Я тороплюсь, Алешка… Я тороплюсь все тебе сказать. Ибо не знаю, смогу ли еще когда-нибудь… Ты не перебивай меня, не перебивай… Дослушай… Я ведь сам вкусил этого смертострастия по полной… Черт укусил!.. Да – черт укусил!.. Это Адам и Ева – яблоко… или черт знает что вкусили… А сейчас – черт за душу кусает. Это теперь его яблоко… Я сбиваюсь, Алешка… Помогай мне…