– И не только посочувствовать, но даже как бы и разделить страдания, – добавил «Алеша», слегка отстранившись от стены и наклонив голову чуть на бок. – Ибо страдания эти происходят от уязвленного благородства, коим так щедро наделены именно русские люди и которое так часто, преднамеренно и непреднамеренно, уязвляется в окружающей неприглядной действительности…

Иван выслушал эту тираду замерев и с расширившимся до предела глазами. Потом словно судорга пробежала по его лицу, искривившемуся отчаянной гримасой. Он «понял»!.. Какое-то время он еще молчал, тяжело вдыхая воздух и наконец выдал судорожными толчками речи:

– Ты опять!?.. Проклятый… Как ты посмел снова?..

– Ну вот ты сразу за старое… Я, конечно, не рассчитывал с твоей стороны на «quel bon vent vous amene?»²⁵ или, тем более, «mon cher»²⁶… Но все-таки рассчитывал на большую вежливость и доброжелательность с твоей стороны. Как-никак тринадцать лет – это даже по вашим земным меркам приличный срок, можно было бы и соскучиться. Или хотя бы показать это из вежливости. Тем более, что прошлый раз мы расстались как-то уж совсем не по-джентельменски. И если уж кому-то из нас следует быть обиженным, то скорее всего мне, как пострадавшей стороне. Оно, конечно, стакан с чаем не лютерова чернильница, но все-таки это глупо так расставаться старым приятелям…

«Алеша» и дальше бы продолжил разглагольствования, но их прервали мучительные возгласы Ивана:

– Ну почему?.. Почему сейчас?.. Именно сейчас?.. Когда я Алеше… всю душу…

– Что касается временной фиксации, то, друг мой, ну это же совсем просто… Уже и самая простая крестьянка верит, что цифра тринадцать имеет для нас, чертей, какое-то особенное свойство. И ведь не собьешь ее с этого – хотя это чистое суеверие… Я, знаешь, даже справки пытался наводить, откуда это у вас взялось – эта странная нумерология. И правда – темная история. Упирается в двенадцать Израилевых колен, двенадцать учеников Христа… А вот с чего взялось, что тринадцатое – это от дьявола, ну совсем необъяснимо. Мистика какая-то!.. У вас и вправду мистики больше, чем в иных наших сферах. Впрочем, я решил воспользоваться так сказать вашим обычаем, вашим нумерологическим суеверием, чтобы явиться тебе. А если честно и откровенно (ведь можем же и мы быть честными и откровенными), то я и соскучился по тебе. Да – по нашим разговорам с тобой с философским уклоном. Веришь ли, у нас ведь и пофилософствовать не с кем. Все всё наперед друг о друге знают – скучно. Нет ни сплетен, ни философии. Философия – она же ведь от неопределенности, от смешения… несоединимого (это ты хорошо Алеше о смешении в страсти – я даже заслушался, временил с появлением). Да – а у нас никакого смешения, никакой неопределенности, а значит в принципе не может быть никакой философии. Со страстью еще грустнее. У вас тут все в смешении, то есть в страсти, а у нас – все в отрицательной определенности. Один минус. А раз плюса нет, то и не с чем бороться, не с кем смешиваться и некого побеждать. Отсюда скучища ужасная… Я только у вас и заряжаюсь энергией хотя бы и того же самого смертострастия… Знаешь, мне кажется, что Алеша не до конца понял, о чем ты ему…