Перевалы через горы и переправы через реки забил многотысячный скот. Вьючные животные, с боками в глубоких полосах от тягловых веревок, падали одно за другим и больше не поднимались. Стонали от боли пешие — у них ноги изрезаны острыми, как бритва, наскальными отложениями, кровоточат, Жеребцы, что вначале, налитые силой, храпели, били копытами, рвались вперед, теперь едва переставляли ноги, хромали, приседая на зад.

У людей, день и ночь не смыкавших глаз и валившихся от усталости, не было мочи идти дальше.

Грудные дети, которых еще вчера матери заботливо пеленали, нежно прижимая к теплой груди, остались на перевалах, под сугробами снега.

Сытые псы, которые только вчера, повиливая хвостом, покорно жались к ногам хозяина, сегодня уже, одичав, со свирепым рычанием тащили за ноги в овраг умерших в пути.

То там, то здесь слышался горестный шепот:

— О создатель, за какие прегрешения ты наслал на нас столько бед и муки?

И, пожалуй, труднее всех пришлось тем, кто и в обычной-то жизни, чуть поклонишься, показывал голые бедра. Бедняки, кое-как сводившие концы с концами, в своих ущельях и ложбинах, на родной земле, теперь уподобились коню, с которого содрали всю сбрую. Тоненькая, невидимая веревочка, державшая их на привязи у жизни в насиженных местах, безжалостно оборвана этим уркуном[95], свалившимся лавиной на их головы в погожий весенний день. Скудные запасы истощились, и за одни сутки люди оказались на грани гибели от голода и холода. Голодные, измученные, поддерживая друг друга, они шли навстречу своей смерти, по не теряли надежды так же, как не теряли ее зажиточные люди, в чьем владении находился весь скот и богатство во вьюках.

К беженцам неизвестно откуда и от кого доходили слухи один страшнее другого.

— Солдаты Каран-Тюн перебили каждого, кто сильно отстал. А помните большое племя Кыдыка? Ни один не дошел до предгорий Тона… Дотла сожжены аилы огромного рода сарбагыш. Никто из них не перевалил через Балгарт. У саяков перестреляли всех бедняков, как воробьев, около перевала Сары-Джон… Надо поторапливаться к перевалам Ак-Огуз, Бедел, Тарагай — и оттуда в Кашгар. Не то не останется ни одного киргиза не земле.

У беженцев от этих страшных слухов стыла кровь в жилах, холодный пот выступал. Люди метались из стороны в сторону, как дикие птицы в клетке.

Возможно, этим слухам и не поверили бы. Но направленные в разведку посланцы привезли не менее устрашающие известия.

— Говорят, в родные места пришел настоящий конец света. Я видел человека, у которого отрублено ухо. Он сказал, что спасся от солдата, который хотел его убить, под крутым берегом реки, — сообщал один.