Городской представитель всенародно пояснил Качыке, как работать и соблюдать справедливые законы новой власти, подсказал, как убедить людей, чтобы они скорее распростились со старыми обычаями. Качыке слушал представителя, а сам думал о влиятельных баях, старейшинах, и ему становилось страшно.

Бывало, человек, добившийся власти подкупом ли, с помощью своего богатства или примирением враждующих родов, уже на другой день выпячивал грудь, свысока смотрел на других простых людей и всячески стремился показать свою власть. Раньше на выборах много было шума, споров, разногласий.

А на выборах сельрабкома все шло удивительно гладко. Четыре рода не тянули в четыре стороны, никто не выдвигал своего человека. В один голос, словно сговорились, восхваляли Качыке.

— Качыке достоин быть нашим предводителем, — неслось со всех сторон. — Он у нас один такой на четыре аила. Закончил третий класс городской школы. Быть ему сельрабкомом. Качыке, мол, и умен, и человечен, он и доброго нрава. — Даже старейшины и баи, сам Серкебай, Тазабек и остальные громогласно тянули за Качыке. Они ходили за ним по пятам, будто самые преданные слуги. Каждый старался чем-то угодить.

— Зайди в юрту, сынок Качыке, дорогим гостем будешь. Твоя большая джене три дня сидела и шила тебе соболиный тебетей. Надень его, не обижай нас.

Другой вторил:

— Вечером ждем тебя, Качыкеджан. Наш дастархан всегда раскрыт для тебя. Я, твой дядя, устарел: не разъезжаю по аилу, как в молодости. Зачем мне горячий иноходец? Возьми, пожалуйста, его. Ты молод… А хороший иноходец — крылья и гордость джигита.

Одним словом, старейшины, смутно, сквозь туман видевшие свой завтрашний день, всеми силами старались покрепче забрать в свои руки нового представителя власти. Каждый старался чем-то угодить Качыке, попасться ему на глаза, завладеть его расположением.

Ничего подозрительного в этом рвении аксакалов Качыке не усматривал. Уважать старшего по власти — непоколебимое правило с незапамятных времен. И никому не дано его отменять.

Если старший брат мог продвинуть в волостные своего младшего брата, то и он ходил козырем и тоже считал себя волостным. Он обязан был защищать и поддерживать брата во всем, всюду и везде. И ничего зазорного, удивительного, тем более противозаконного не было в том, что старшие Тазабек и Серкебай заступались за Качыке, угощали его лучшей едой, делали подношения. Наоборот, все казалось правильным: бывшие старейшины не задирали носа, не показывали, что они недовольны и стремятся к власти. Они просто подчинялись новой власти и услужливо относились к молодому ее предводителю. Это их, мол, прямая обязанность.