Звонкий, возбужденный голос Батийны долетал до каждой юрты. Девушки и молодухи, сгорая от стыда, вполголоса возмущались:

— О, крикливая горлопанка! Смотрите, она решилась ехать следом за большим Жашке. С чужим мужчиной. При живом-то муже. И не краснеет даже! Бесстыдница!

— Похоже, что солдаты с заставы совратили шальную бабенку с пути истинного! — недоуменно всплеснул кто-то ладошками.

Батийна слышала гнусавые голоса женщин, но ухом не повела. С тех пор как в округе расположилась застава и военные люди наводили порядки среди населения, Батийна открыто встречалась с военными.

— Чтоб ей пропасть, этой плутовке!.. Мало ей, что мужу изменяла, теперь с русскими начала крутить! — говорил Серкебай своему другу Тазабеку. — Если каждая женщина пойдет по ее пути, то мы все скоро останемся без жен. Спасибо новой власти!.. Кто выдумал такое равноправие, пусть на здоровье и пользуется им! Мы скотом платили калым за жену. Честь по чести, как положено… Сам мулла благословлял. Неужели ж мне позволение спрашивать, бес их возьми, как управлять своей женой, неужели я не могу делать с ней, что я хочу?!

— Э-э, пустой разговор. Во всяком случае, взбесит меня, ну и стукну ее разок. И она стукнет разок. Вот и все…

— Эх, болтун ты, мямля. Чем пробовать на себе кулак жены, лучше трижды умереть. Если хочешь знать, даже самый плохой муж — второй бог жены. Не только поднимать руку на мужа, даже переступить через его сапог, что стоит у порога, баба не смеет. Пусть меня загонят в дальние горы Койкапа[103], но я не позволю своей жене, как медведь Алымбай позволяет, таскаться с какими-то солдатами!..

— Эй, бай-аке, не думай, что у нас нет души. Но что поделаешь, если тебе прикажут власти? Придется подчиниться, — подливал масла в огонь Тазабек.

— Не мели чепухи. Если прикажут! А ты не будь дураком. Купи ей косынку, погладь по бокам. И все. Женщине и не нужно никакое равенство. Коль скоро возьмет власть над мужем, вся земля перекувырнется вверх дном. И тот, кто выпускает законы, сам потом будет не рад, если жена резво вскочит ему на шею. Вот до чего может довести их равенство и свобода.

Тазабек с улыбкой слушал Серкебая. Расхохотался:

— О, Секем! И я хотел о том же сказать! Резонно ты толкуешь, наш пророк Серкебай, насчет женской свободы. Вы только посмотрите, как торжествуют эти албарсты в лохматых войлочных калпаках! А их жены? И они туда же подолы задирают. А если женщины начнут возбуждаться, подобно козлам, к добру это не приведет. Хорошо, пусть баям и старейшинам прижмут язык и разгонят ростовщиков. Но что тогда ждать от этих скверных баб? Они сядут нам на голову. Не станет белобородого муллы, который своими заклинаниями отгоняет злых духов, что совращают наших женщин. Не станет и меня, чтобы плеткой наводить порядок среди баб. Твоя же байбиче схватит тебя за бороду и начнет трепать, ты и пикнуть не посмеешь… Дойдет ли тогда наш голос до бога?