Батийна успела заметить, что держался он в седле не по-киргизски. С каждым прыжком коня — у него были тонкие высокие ноги — стройный всадник подпрыгивал в седле, как ловчий сокол перед взлетом с насеста. «Кто бы это мог быть? Вроде солдат с заставы, что стоит в верховьях Карасаза. А может, представитель из города?»

Батийна, как завороженная, следила за всадником. Вот он прискакал к крайним юртам. И тут она заметила, что он вовсе не один, следом скакали еще двое: у них развевались полы просторных чапапов, и, похоже, это были здешние люди.

Забрехали собаки, и на топот конских копыт из юрт высунулись любопытные женщины.

Да, это были солдаты верхней заставы. Они и раньше заглядывали в аилы, что неподалеку от их стоянок. Командир, с красной звездой на фуражке, с портупеей из коричневой, блестящей кожи через плечо, не раз привозил с собой этого солдата к ним в аил: солдат этот понимал по-киргизски. Еще в первый свой приезд он рассказывал, что до новой власти был малаем[102] у богатого русского. Тогда еще все, кто слышал его, растерянно задумались: «У всех баев, значит, нет ни стыда, ни совести. Мы думали, они помыкают лишь киргизами, но получается, что и русских солдат заставляют работать! Значит, на свете есть и русские малаи?»

От этого же солдата Батийна впервые услышала, что при новой власти и мужчины и женщины равноправны.

Это был Якименко, веселый, шутливый человек, тот самый, что встретил их тогда, в дни безысходного отчаяния у моста, и порадовал приходом новой власти.

— Здрасти, Жашке. С какой вестью приехал? — возрадовалась Батийна, будто родного брата увидела.

И, не ожидая ответа, заторопилась навстречу солдату. Казалось, ноги сами несли ее.

Понукая тяжело дышавшего коня, Якименко еще издали вскинул руку и громко ответил:

— Аман, Батийна! Прибыл представитель. Расскажет новости. Почему не пошла? Зови всех женщин. Надо сельрабком избирать. Много полезного узнаешь. Своими ушами услышишь. А то глаза не откроются. Есть лошадь? Садись! Поехали.

Молодухи, опасливо выглядывавшие из-за прорезей своих юрт, быстро попрятались обратно и жарко зашептали:

— Ой, этот большой русский Жашке зовет нас на собрание. Разве нам можно туда? Нет, нет. Стыд какой!

— Да разве женщпны когда-нибудь ходили на сход старейшин! — подхватывали старухи.

Только Батийна почувствовала себя счастливой: нашла на земле то, чего долго ждала от неба.

— Масла бы тебе в рот, Жашке. И откуда ты взялся на мое счастье! Я обязательно поеду. Все есть — и конь и шуба… Только воли не хватало. Теперь ты позвал. Значит, мне можно ехать.