– Ой, князь, не хочу я идти на Родню.

– Отчего же так?

– Да все оттого. Люди меня встретят и будут думать, что я как друг к ним пришел, а я как твой разведчик к ним явлюсь; предательствовать, значит, ты меня заставляешь.

– Не хочу я того, – возразил Владимир, – ты для себя пойди в Родню, а потом у меня в шатре послушай, а что после того сам надумаешь, так мне, ежели пожелаешь, уже в Киеве скажешь.

– А будем–то мы в Киеве? – улыбнулся Зыбата.

– Ой, Зыбатушка, будем. Помяни ты это мое слово, будем.

– Князь, – тихо и вместе с тем серьезно спросил воин, – а на что тебе Киев? Разве мало тебе Новгорода твоего? Ведь ведомо мне, что ты и на Готском берегу гость дорогой и среди викингов своим считаешься. Ведомо мне, что и к франкам ты ходил и в другие западные страны забирался. Так ведь тот край, Северный, весь тебе принадлежит, зачем же еще тебе киевская страна?

Владимир ответил не сразу.

– Вот как ты меня теперь спрашиваешь, – раздумчиво наконец вымолвил он, – так–то и сам я себя не раз спрашивал. Всего–то у меня в Новгороде много, сказать по чести – куда больше, чем в Киеве. Таких диковинок, как к нам в Новгород заморские гости привозят, в Киеве, почитай, и не видывали. А нет, вот, не сидится мне там. Словно сила какая–то, Зыбатушка, так и тянет меня к Киеву. Ночью ли я сплю – вдруг меня тот же голос будить начинает. Просыпаюсь я и слышу, потайный голос мне над ухом говорит: «Иди в Киев, иди, там твое место!» И много раз я себя испытывал. Куда, в какой поход я ни пошел бы, все меня так вот к Киеву и тянет, будто в жизни у меня только и дороги есть, что туда. А зачем, того и сам не знаю. Детство мне, что ли, вспоминается, бабка, что ли, меня зовет, или сам Бог всесильный ведет. И иду путем неведомым. А куда иду, в Киев или под курган могильный, не знаю. Только, вот, смотри, и теперь я судьбу испытываю. Что мне стоит Ярополка взять: удар один, и нет его! А я не хочу. Вон, все вы думаете, что я головы его ищу, а я не хочу его головы. Ежели же нужно ему жизни лишиться, чтобы мне к киевскому столу путь освободить, так и без меня он погибнет. Это уже будет мне последнее испытание, больше уж я останавливаться не буду, так прямо в Киев и пойду. Войду в него и сяду на стол отца своего, Святослава, а там я посмотрю, что сделаю. Вот, Зыбатушка, хочешь ты, иди к Родне, хочешь, не иди. Не предательства твоего я ищу, а, быть может, через тебя свою судьбу пытаю. А теперь, прости, вон Добрыня знак подает, к нему пойду.

Владимир кивнул головой Зыбате и, припустив лошадь, помчался к отделившемуся от них на далекое расстояние Малковичу.