— Как? за что?

— Я точно не знаю, но генерала Мизенера с семьей расстреляли по приказу Кедрова, как участников контрреволюционного заговора.

— Подождите, — Смыслов беспомощно присел на крыльцо, — какого заговора?

— Я говорила ей, что походы в посольства обязательно припомнят, а она только смеялась. Там, говорит, такие милые люди, я повторяю с послом французскую грамматику.

— Подождите, я ничего не понимаю, — Смыслов проглотил ком в горле, — какой посол, при чем здесь грамматика?

— Так Вы ничего не знаете?

— Конечно нет, я случайно увидел Лизу в городе еще в середине июля, но в тот же день был арестован, отпущен только сейчас. Узнал адрес, прибежал, а мне говорят, что они арестованы. Я подумал — ошибка, генерал пожилой человек, он не опасен власти, а Лиза и ее мать далеки от политики.

— Молодой человек, Вы и вправду ничего не знаете.

— Разве это не правда?

— Только отчасти. Здесь в Вологде Лиза часто бывала в американском посольстве, ее видели в городе с молодыми иностранцами. Она пользовалась их вниманием и поддержкой.

— Значит, она забыла меня?

— Нет, что Вы, она про Вас везде спрашивала, говорила, что Вы пропали в Финляндии еще зимой.

— Я не пропал, просто задержался по службе.

— Она просила иностранцев помочь ей найти Вас, они обещали.

— Я сам нашел Лизу, но в тот день, когда меня выпустили из тюрьмы, я не мог ее увидеть, а на следующий день их уже арестовали. Это какой-то злой рок не дает мне увидеть ее.

— Теперь уж что говорить, царствие им небесное, — грустно сказала женщина в платке.

— Но за что? — Смыслов вложил в эту фразу все свои переживания.

— За то, что общалась с иностранцами, а родителей за участие в контрреволюционном заговоре. При обыске у генерала нашли бумаги какого-то «Союза возрождения России».

— Может быть «Союза спасения родины и свободы»? — переспросил Смыслов.

— Не знаю, я не разбираюсь. Этого оказалось достаточно для приговора.