Погода-то какая… Весна… Неужели глядя на то, как совершенен этот мир, можно усомниться в Господе Боге? Кто же тогда создал такое совершенство? Не сам же мир создал себя. И вот смотрит Он сейчас на нас с неба и улы… Нет, Он плачет. Да, плачет; мы заставили Его плакать, какое нам после всего совершённого может быть прощение? О чём мы вообще можем просить Господа? Мы, ничтожные твари пред ликом Его.

А всё из-за таких, как… Нет, не стоит злиться; злость– худшее чувство человека, ибо она порождает ненависть и зависть– причину всех проблем этого мира. А сейчас злость… Столько искушений, как же сейчас можно устоять человеку незакалённому верой? Все эти яства, развлечения, женщины… Для всего нужны деньги, нужна власть, а зачем? «Кто имеет, у того отнимется и то, что имеет»; на небесах денег нет. Как же это можно не понимать? Да, мир превратился в ад, в прелюдию к аду. Порою так и хочется крикнуть: «Братья, сестры, опомнитесь!», да разве ж услышит кто? А если и услышат, то засмеются, как наверняка засмеялся бы Владимир Николаевич; издевательским, дьявольским смехом. А ведь они философы, они…»

23.02.03 14:39 – 14:50

– Здравствуйте, коллеги.

– Добрый день.

– Вы знаете, какой секрет открыл мне сейчас Константин Станиславович?

– Да какой это секрет?

– Оказывается, сначала он поступал на психолога.

– Неужели?

– Вообще-то, я бы, конечно, сразу поступил на теолога, но в начале восьмидесятых… сами понимаете.

– А Я ведь тоже когда-то чуть было не стал теологом.

– Владимир Николаевич?

– Да. У нас в институте решили провести эксперимент: на четвёртом и пятом курсе сделали деление: теология, философия древнего мира, западная философия… и сначала Я пошёл именно на теолога.

– Почему?

– Не знаю, в те времена это было как-то необычно, особенно, а потому захватывающе. Запретный плод сладок.

– Что же не стали?

– Через три месяца меня весь этот бред так вывел…

– Что до сих пор отойти не можете.