— Однако ж вы желали соглашения между Францией и Россией? — заметил король.

— Я желаю его и теперь, — отвечал мистер Дуглас, — но только посредником должна быть Австрия. Когда Россия войдёт в тесный и прочный союз с Австрией, тогда Наполеон, не желая совсем лишиться влияния в Европе, должен будет примкнуть к этому союзу и непременно примкнёт. Однако ж необходимо воспрепятствовать тому, чтобы он один, без Австрии, вступил в соглашение с Россией, ибо в противном случае он привлечёт Пруссию, которая следит за всеми этими движениями и соображается с ними в своих действиях; тогда комбинация будет иметь совершенно противоположный успех. Россия и Австрия, — продолжал он, отчеканивая каждое слово, — должны сообща преобразовать мир, изгнать турок из Европы и восстановить владычество христианских принципов!

Король поднял голову. Лицо его выражало удивление; он, казалось, хотел сделать замечание, но удержался и снова опустил голову.

— Всё дело в том, — продолжал мистер Дуглас патетическим тоном, — чтобы приобрести возможно сильное влияние на Каткова и общественное мнение и через них воспрепятствовать союзу с Пруссией и одностороннему союзу с Францией, доказав одновременно, что одна только Австрия есть истинная и полезная союзница для России. При этом необходимо лишить силы все те мотивы, которые восстановляют русское национальное чувство против сближения с Австрией.

— Воспоминание о Крымской кампании? — спросил король, не поднимая головы.

— Не одно это, — отвечал мистер Дуглас, — есть ещё другая причина, раздражающая общественное мнение против Австрии, именно конкордат.

— Конкордат? — вскричал король с удивлением. — Какое дело России до австрийского конкордата?

— Русские, ваше величество, — сказал мистер Дуглас, — знают, что Австрия до тех пор не станет внутренне сильна и, следовательно, не может быть твёрдой союзницей, пока будет связана по рукам и ногам ультрамонтанским направлением. В связанной таким образом Австрии русские, преимущественно старорусская партия, видят орудие честолюбивой и властолюбивой части римской иерархии. Последняя же, по своему положению в Польше во время последнего восстания, навлекла на себя глубокую и непримиримую ненависть русских, и, пока существует конкордат, эта ненависть отчасти падает на Австрию и её правительство. Равным образом прежние отношения к русинам возбудили сильное неудовольствие на Австрию. Славянский конгресс не произвёл на русских такого влияния, как одно слово московского митрополита, увещавшего православных молиться за их угнетённых единоверцев в Галиции, вся страна запылала гневом. Сбросив оковы конкордата и устранив тем опасения, что она будет служить орудием ультрамонтанов, и обращаясь с русинами кротко и снисходительно, Австрия изменит настроение русской нации, общественное мнение выскажет свой приговор, и ни один министр не отважится заключить союз с врагами Австрии. Тогда, — продолжал он, возвышая голос, — проснётся мужество южной Германии, которая увидит Австрию идущей рука об руку с могущественнейшей державой; Франция примкнёт к ним. Англия не отважится остаться одна, Швеция и Норвегия последуют примеру других держав, и в виду этой великой коалиции пробьёт последний час планам графа Бисмарка. Тогда Германия потребует, чтобы Австрия снова заняла в ней прежнее место, и Австрия станет вождём Германии, объединение последней будет достигнуто единством строя, законодательства и войска…